Он схватил меня за плечо, втянул внутрь.

– Родвиг не видел, куда ты пошла?

– Нет.

– Уверена? – в его голосе проскальзывали истеричные нотки.

О, да наш красавчик напуган! Да так сильно, что почти орет на якобы любимую женщину. Ну, сейчас он получит спектакль, да такой, что Лоретта обрыдалась бы от зависти, если бы увидела.

– Алекс, – прохныкала я, – мне страшно. Зачем ты меня сюда позвал? Да еще и разговариваешь со мной таким тоном. Ты меня больше не любишь?

Безупречное лицо бывшего возлюбленного на миг исказилось в презрительной гримасе, но Алекс быстро взял себя в руки.

– Ани, дорогая, что ты напридумывала? Конечно же, люблю.

– Не верю, – трагическим шепотом возразила я, заламывая руки. – Ты меня обманываешь.

Алекс оглянулся, а потом заверил:

– Да люблю я тебя, люблю!

– Вот! Так я и знала! Я тебе надоела, да?

Он в нетерпении притопнул. Ну конечно, ему надо побыстрее отдать наивной дурочке распоряжения и вытолкать ее на улицу, покуда Родвиг не начал поиски невесть куда запропастившейся жены. А дурочка желает каких-то клятв, заверений, и никак не возьмет в толк, зачем ее позвали.

– Нет, Ани, дорогая, все не так! Ты – моя единственная любовь.

Я повысила голос:

– Не верю! Ты обещал мне, что мы скоро будем вместе, а сам…

– Тише! – прошипел Алекс и даже попробовал закрыть мне рот ладонью, но я увернулась.

Вот гад! Укусила бы его, да боюсь заразу подхватить. Неизвестно, мыл ли он руки.

– Ты говорил, что у тебя есть план!

Красавчик обрадованно закивал. Вид у него при этом был настолько забавный, что мне пришлось прикусить губу, дабы не прыснуть со смеху. Надеюсь, это выглядело так, словно меня охватило отчаяние.

– Да, дорогая. Скажи, ты… э-э-э… в тягости?

Что? Это еще к чему? Впрочем, понятно: если заговорщики решили извести Родвига, то наследство достанется ребенку. А милейший Алекс точно не откажется поживиться. Ну, сейчас я его разочарую.

– Ты… ты… как ты можешь спрашивать меня о таком?

Он залопотал что-то о том, как сильно любит меня, как хочет заботиться, попытался обнять, а сам все время поглядывал в коридор. А потом схватил меня за плечи и встряхнул.

– Ани! Слушай меня внимательно!

Ага, время поджимает, с признаниями пора заканчивать. Алекс сунул мне в руку крохотный флакончик.

– Что это? – с подозрением осведомилась я. – Отрава?

– Нет, дорогая. Это безобидное зелье. Тебе надо подлить его своему мужу.

– Я не стану подливать ему яд! Ты что, хочешь, чтобы меня казнили?

Алекс вышел из себя.

– Это не яд, поняла? Маг столь могущественный, как Максимиллиан Родвиг, уж точно почует отраву. Уверен, что он увешан амулетами, распознающими все известные яды.

И вовсе даже не увешан. Никаких амулетов я не припоминала, хотя неоднократно сама раздевала мужа. Но Алексу об этом говорить не стоит.

– Тогда что здесь?

– Не твое дело! – взорвался экс-возлюбленный. – Просто подлей это своему мужу!

Я скривила рот так, будто собралась зарыдать. Хотела ещё швырнуть флакончик на пол, но передумала: вдруг разобьется, а запаса у Алекса нет? Лучше отдать Максу, пусть изучит и выяснит, что ему пытаются подсунуть. Так что вместо битья тары я принялась теперь глаза и скулить. Алекс перепугался.

– Ани, дорогая, не плачь! Прости меня! Пожалуйста!

– Ты меня больше не лю-у-убишь! – провыла я.

Он тут же бросился уверять меня в своей пылкой любви, осыпать поцелуями руки, а когда я сделала вид, будто успокоилась, буквально вытолкал за дверь, пообещав, что через пару дней свяжется со мной.

* * *

Дома Макс крутил флакончик в руках, смотрел сквозь него на свет, вынул пробку и осторожно понюхал.

– Что там?

– Пока не знаю. Но точно не яд. Подожди.

Он скрылся за дверью и вскоре вернулся, неся небольшую стеклянную реторту. Сразу же вспомнились уроки ненавистной химии и пожилая растрепанная Любовь Андреевна, изводившая учеников рассказами о своей маленькой внучке. Правда, лицо учительницы в воспоминаниях будто скрывал туман.

– Так, сейчас…

Макс вылил в реторту темно-зеленую жидкость из флакона. Интересно, почему нет спиртовки? Или реактивов? Но магу, как оказалось, никакая спиртовка и не требовалась. Он щелкнул пальцами, и с них сначала посыпались искры, а потом под удерживаемой на весу ретортой и вовсе заплясал в воздухе огонек.