К публикациям последних лет можно отнести статью Е. А. Трохимчук [125], в которой отмечается многомерность подхода и широта охвата проблем, поднимаемых М. Элиаде. «Обращаясь к вопросам сущности религии, феномена священного, первобытной ментальности, особенностям культур Востока и Запада, М. Элиаде проявляет себя в первую очередь как религиовед – анализирует огромный объем как фактологических данных археологии, этнологии и культурной антропологии, так и текстовые источники верований и обрядов разных народностей; сравнивает духовность, культурные пласты различных регионов и эпох. Но одновременно позиционирует себя и как философ, выстраивающий свою оригинальную концепцию исследования человека как homo religious с опорой на идеи феноменологии и герменевтики», – пишет она [125, с. 97]. В статье затрагиваются такие категории феноменологии М. Элиаде, как иерофании и homo religious, понятие крипторелигиозности, при этом превалирует акцентуация экзистенциально-онтологических модусов концепции ученого.

В статье доктора философских наук, профессора Л. Клейна «Антропологическая феноменология» [41] представлена эволюция взглядов и творческий путь М. Элиаде в контексте духовно-интеллектуальной культуры XX в. Особенностью интерпретации Л. Клейна является рассмотрение подхода М. Элиаде сквозь призму экзистенциализма и иррационализма [41, с. 107]. Автор статьи справедливо отмечает интенцию религиоведа к «усмотрению общих форм», к универсализму в понимании религии. Именно этот подход позволил Элиаде выстроить масштабный синтез, подвести фундаментальную философскую базу под разрозненный комплекс представлений доисторических культур. Как совершенно справедливо утверждает А. Н. Красников, при обширном этнографическом и антропологическом материале, накопленном западной куль-турантропологической школой, отсутствует его философское осмысление и не предпринята попытка его синтеза. Данный пробел во многом восполняется благодаря предпринятому М. Элиаде масштабному религиоведческому и культурологическому синтезу, в котором дается философское обоснование ранее разрозненным в гуманитарной науке понятиям и категориям. Если исходить из определения термина «минимум религии», принятого в религиоведении, то таким «минимумом религии» для М. Элиаде является понятие сакрального.

В уже упомянутой нами монографии А. А. Горохова «Феноменология религии Мирчи Элиаде» [17] затрагиваются важные вопросы специфики феноменологического метода М. Элиаде и соотношения феноменологического и исторического уровней. Рассмотрены вопросы сущности религии и концепции «сакрального», проясняется понятие религиозности. Большое значение уделяется проблеме герменевтического метода у М. Элиаде. В целом в данной работе делается акцент на религиозной составляющей его идей.

Таким образом, подходы разных авторов, в той или иной степени обращавшихся к проблеме онтологии и сакрального у Элиаде, различаются. Особенностью работ А. П. Забияко и А. А. Горохова является рассмотрение онтологии сакрального сквозь призму теоретических схем индийской философии. В настоящей монографии автором представлен иной – интеграционный – подход, в котором делается акцент на взаимосвязь онтологии религиозного субъекта (сознания) и культуры у М. Элиаде.

Что касается работ зарубежных исследователей, то в фокусе их внимания оказываются проблемы философской теологии у М. Элиаде [164], творческой свободы в контексте сопоставления взглядов Э. Кассирера, М. Элиаде, Р. Барта [158], структура его герменевтики [163]. Предпринят также социально-научный анализ его идей [167]. Корпус работ зарубежных авторов, в центре внимания которых оказывается научный подход М. Элиаде, можно структурировать следующим образом. Пласт работ посвящен проблеме сакрального [163; 165; 168], а также религиоведческой методологии его интерпретации [160]. Рядом исследователей рассматривается феноменологический подход М. Элиаде [168; 159]. Так, монография А. Барбосы да Сильва «Феноменология религии как философская проблема: анализ теоретических предпосылок феноменологии религии в общем и феноменологического подхода Элиаде в частности» [159] посвящена рассмотрению общих теоретических основ феноменологии религии М. Элиаде, специфике его феноменологического подхода, что немаловажно для понимания его концепции. Исследуются зарубежными учеными также герменевтические и экзистенциальные модусы парадигмы феноменологического подхода выдающегося мыслителя [163; 164].

Таким образом, сущностные аспекты системы Элиаде нуждаются в дальнейшей разработке. Требуют своего осмысления возможности применения концепции известного философа и историка религии для междисциплинарного синтеза, а также рассмотрения роли феноменологии религии для формирования новых методологических стратегий культуры. При том что в указанных работах рассматривается теоретический потенциал трудов ученого, дальнейшему исследованию подлежит значение данной концепции для исследования социокультурных процессов современности (тенденции глобализации и локализации культур и др.), выявление ее методологических следствий, что предпринято в настоящем монографическом исследовании. Данное издание содержит системный анализ наследия М. Элиаде, проанализированы его основные концепты и идеи, а также их роль в создании новых подходов в религиоведении и философии культуры.

Для глубинного анализа идей М. Элиаде и выяснения их места в современной гуманитарной науке является необходимым погружение в категориальный и смысловой контекст мифологических парадигм XIX–XX вв. Философия мифа представлена именами Л. Леви-Брюля, К. Леви-Стросса, Б. Малиновского, Ф. Боаса и др. Труды данных авторов заложили основу стратегии исследования первобытных и традиционных обществ и их ментальности, особенностью которых является то, что подмечено Леви-Строссом как пребывание за пределами истории.

Л. Леви-Брюль относится, наряду с Э. Дюркгеймом, к представителям французской социологической школы. Свои размышления о первобытном мышлении (которое он характеризует как дологическое) французский антрополог и философ предваряет тезисом о сходстве различных типов первобытных обществ, существующих в настоящее время. В построении своей теории первобытной ментальности ученый отталкивается от «коллективных представлений» Дюркгейма, экстраполируя на них свою концепцию пралогического мышления. Л. Леви-Брюль констатирует полную противоположность первобытного и современного типов мышления, которая вытекает, прежде всего, из отношения к логическому принципу [52, с. 29–30]. Для определения специфики первобытной ментальности исследователь использует термин «мистический» как обозначение когнитивно-поведенческих моделей в первобытном обществе. Категории «логическое» и «мистическое» выступают в качестве противоположностей в концепции Леви-Брюля. Логика в ее классическом понимании не свойственна первобытной ментальности, но это не свидетельствует о полном отсутствии рациональности. Для снятия этой дихотомии французский автор использует понятие пра-логичности, то есть логики, имеющей специфический характер. В этом отношении Л. Леви-Брюль опосредует два возможных варианта постижения мира и взаимодействия с ним. Для первобытного сознания характерна неодинаковость восприятия, что отличает его от сознания современного человека: «Первобытные люди смотрят теми же глазами, что и мы, но воспринимают они не тем же сознанием, что и мы», – подчеркивает ученый [52, с. 35]. Первобытному сознанию свойственна онтологическая раздвоенность: пребывание в реальной и ирреальной действительности.

Одним из ключевых понятий психологической теории мифологического мышления Леви-Брюля является «партиципация» (сопричастие). Партиципация означает принцип внерационального соответствия чувственного уровня первобытному мышлению. Этот принцип отличается от закона исключенного третьего и выражает сопричастность тотемических групп цвету, сторонам света, мифологическим животным. Свой анализ этого свойства мышления антрополог предваряет важным с методологической точки зрения замечанием: «Таким образом, мышление низших обществ не является, конечно, непроницаемым для нас, как если бы оно подчинялось логике иной, чем наша, но в то же время оно не вполне постижимо для нас» [52, с. 57]. Анализируя причинно-следственные и предметно-логические связи в мышлении туземцев, Л. Леви-Брюль вводит «закон партиципации», призванный объяснить специфику этих связей. В сущности, этот закон объясняет тождество между естественным и сверхъестественным в первобытном мышлении, а также служит механизмом связи между разнопорядковыми явлениями и постулирует тождество противоположностей. Подобное тождество можно обнаружить в религиозно-философских системах буддизма, индуизма, даосизма [85, с. 384]. В этом смысле можно отметить сходство механизмов самосознания первобытных культур и более поздних культур древности.