Елена заглотила шампанское залпом и запила оставшейся в рюмке водкой.

– Знаешь, какое у меня прозвище было в молодости? «Ленка – два стакана». Всегда первый вторым запивала. А тебя я в семнадцать родила, после одного такого собрания со стаканами. А папа твой не умер, нет. Он меня по партийной линии в Москву продвинул, чтобы его жена не увидала, как ты на него похожа. Сбагрил от себя подальше. Гад! Обещал развестись и на мне жениться. А мне так хотелось свадьбу: платьице белое, туфельки, фата…

Язык начал заплетаться, глаза заволоклись, Елена рухнула на стол. Наталья вылила свое шампанское в раковину, взяла сумку с деньгами, пихнула сверху свой фужер, быстро прошлась по квартире, собрала украшения, вытряхнула дамскую сумку Елены в свою, сняла с ее ушей серьги с бриллиантами. В голове у Наташи «кипело»: «Бежать, спасаться, спасать Колю…». Взяла с кухонного стола смартфон матери и трясущимися пальцами нашла его номер…

VI

Коля поставил на прикроватную тумбочку сок, положил рядом пакет с бананами и яблоками.

– Надя, это я. Как ты?

Девушка осталась лежать в той же позе, запрокинув голову в потолок.

– Нормально, – голос у нее был вялый, еле слышный. – Мне все время спать хочется. Ты был у Алены? Как она там одна? Попроси, чтобы меня к ней перевели. Если надо денег, ты дай, кому надо. Ты же говорил, у тебя есть, на поездки, на игрушки. Теперь уже не нужно. Выпишут, уедем отсюда сразу. Зря приехали. Мала она еще. В другой раз…

– Надя, я в морге был. Назавтра машину с рефрижератором заказал, у меня, как раз, выходной. Отвезу Алену домой. Рядом с Аней похороним. Тетя рядом с любимой племяшкой. Кто бы знал, что так будет? – голос у него сорвался. – Маме звонил, она на кладбище съездит, договорится. В субботу похороны. Тебя выписывать пока не хотят. Но я попробую. Должна же мать своего ребенка похоронить! Гребаная жизнь! – он не смог больше сдерживаться и зарыдал: – Надь, прости меня! Я просто хотел, чтобы она Москву посмотрела, порадовалась… Лето, так красиво кругом…Она такая хорошая девочка… Была…

– Коля, не надо, – прохрипела в ответ Надежда. – Я не могу этот бред слушать. Алена в больнице, ей надо носочки теплые и укрывать – она по ночам раскрывается – ножки мерзнут – надо греть… Поезжай, пожалуйста, отвези ей носочки и гостинцы… Скажи, мама скоро приедет.

«Если бы не Наташка, я бы встретил их на вокзале, довез до квартиры, Аленка была бы жива. На хрен я с ней связался? Приспичило ей. Дура проклятая».

– Надь, сегодня из полиции придут, они машину нашли, нужны твои показания…

В кармане у Николая завибрировал телефон.

– Извини, Надюша – начальница, надо ответить, – он вышел из палаты.

– Да, Елена Юрьевна.

– Коля, это я, – всхлипнула Наташа. – Пожалуйста, приезжай быстрее ко мне, я, кажется, маму отравила…

– Не до тебя сейчас, разбирайся сама. Крыша уже поехала от безделья…

Наташа опешила:

– Зачем ты так? Я ж тебя спасала! Она же хотела, чтобы с тобой разобрались…

Он с облегчением понял, что надо ехать. Вышел из больницы, чуть ли не бегом. «Господи, как же тяжело! За что? Жену похоронил. Теперь племяшка. А Надьке-то каково…» В оцепенелом раздумье доехал до центра, не помня сколько времени ушло на дорогу, но выслушав истеричный рассказ Наташи, как взбешенный бык, кинулся к выходу из ее квартиры. Она метнулась вперед и заслонила дверь.

– Уйди! – он схватил девушку за руки и потащил по полу. – Пока она в отключке, я ее убивать буду, чтоб не орала!

– Коля, пожалуйста, нет! Не убивай! Мама же! У меня деньги, возьми, отдай Наде! Еще даст! Коля! Не надо, Коля. Уедем, поженимся, она тогда ничего тебе не сделает. Я тебя люблююю! – Наташа ныла и висела у него на руке, впиваясь длинными наманикюренными ногтями в стальные бицепсы.

Он, как будто, не чувствовал этого.

– Если я не накажу, никто не накажет, я знаю, все с рук сойдет. Везде такие же рожи сидят. Вот вы мне где все! – он провел большим пальцем по горлу. – Анька моя, за месяц сгорела – на лекарства денег у больницы не нашлось. И главный врач – морда шире плеч – передо мной руками разводил – дотаций нет из бюджета. А потом сел в свой Кадиллак и уехал, а я к Аньке пошел. Она на меня смотрит своими глазищами огромными и спрашивает: «Коль, а я поправлюсь? Я рожать смогу?». А я стою и плачу: «Конечно, поправишься, Анютка, десятерых еще родишь». Все, утром умерла. Узи ей когда делали, оказалась беременная – срок месяц. Ей не сказали – знали, что помрет скоро, но она чуяла, все равно. А мне сообщили – только после того, как умерла… Вот они где все дотации – он схватил дамскую сумку и стал вытряхивать на пол содержимое – два дорогих телефона, ключи от машины, деньги, украшения, таблетки. – Не лезь, дура! Я лучше сяду, но хоть одна тварь небо коптить не будет! Уйди, пока тебя не пришиб!

– Коля, нет! НЕТ! Я беременна, от тебя. Я утром тест сделала…

VII

Покормив цыплят, Нина Михайловна вернулась в свой покосившийся деревянный домик с палисадником, в котором цвели ярко-рыжие, почти красные тигровые лилии и фиолетовые астры, заварила себе чаю, достала сухари с изюмом, включила телевизор: «Вчера в Москве в результате ДТП во дворе жилого дома погибла пятилетняя девочка, мать ребенка находится в больнице в тяжелом состоянии. С пострадавшей работают психологи. Водитель лексуса, совершивший наезд на пешеходов во дворе дома, скрылся с места преступления. Очевидцам удалось зафиксировать номерные знаки автотранспортного средства. Личность водителя устанавливается».

Конец ознакомительного фрагмента.