В то же время Советский Союз после начала оккупации отвергал все попытки втянуть его в кампанию осуждения агрессии Японии, развернутую мировым сообществом, предпочитая действовать самостоятельно, в соответствии с установками Сталина, высказанными им еще до начала конфликта: «С Японией нужно поосторожнее. На своих позициях стоять нужно твердо и непоколебимо, но тактика должна быть погибче, поосмотрительнее…» 94 . СССР отказался от обращения к Японии и Китаю, как это сделали другие государства – участники пакта, с напоминанием «об обязательствах, взятых на себя обоими находящимися в конфликте правительствами, которые вытекают из пакта Келлога» 95 , не пропустил через свою территорию комиссию Лиги Наций во главе с В. Литтоном, направленную для выяснения причин вторжения японских войск в Маньчжурию, и в то же время на протяжении 1932 года неоднократно поднимал вопрос перед Токио о заключении договора о ненападении, который мог бы стать важным инструментом в деле улучшения советско-японских отношений 96 .

В стремлении избежать втягивания СССР в японо-китайский конфликт советское руководство любые действия противоборствующих сторон оценивало сквозь призму возможных провокационных намерений. Наиболее ярко это проявилось по отношению к представителям антияпонского сопротивления, прибывавшим в СССР в надежде заручиться политической поддержкой либо получить военно-техническую помощь. В течение 1932 года «факты такого рода» существенно участились. В июле во Владивосток из Шанхая прибыла делегация «из 5 человек от старогиринских генералов 97 Ma, Ли-Ду, Идына-чао» 98 . Делегация имела задание связаться с армейским руководством для получения организационной и материальной помощи. В это же время при переходе границы был задержан и доставлен в Хабаровск комбриг Ли из армии генерала У Пейфу «с двумя письмами на имя Карахана – одно от Упейфу, в котором последний сообщает, что решил начать борьбу за освобождение от империализма и просит содействия, а другое от генерала Чжана, назначенного Упейфу командующим «скрытыми» на северо-востоке силами, также просит содействия» 99 . В середине июля на «пограничный пост явился якобы представитель Китайской Народной Армии с письмом к Блюхеру, за оружием» 100 . В одном из писем в адрес советского руководства от представителей самообороны провинций Хэйлунцзян, Цзилинь, Ляонин поднимался вопрос о помощи «оружием и патронами для вооружения 20 млн молодых бойцов» 101 .

Когда количество обращений существенно возросло, Л.М. Каганович в письме к находившемуся на отдыхе И.В. Сталину изложил указанные факты и предложил «проявить большую выдержку и строгость, не поддаваться сентиментальным настроениям, а рассматривать их [ходоков] независимо от их субъективных настроений, как людей, провоцирующих войну» 102 . Сталин согласился с мнением Кагановича. На Дальний Восток было дано «строгое указание, чтобы во всех таких случаях, не вступая в переговоры, немедленно отправлять их [ходоков] обратно» 103 .

Таким образом, Советский Союз оценивал действия Японии в Маньчжурии как агрессию, направленную на оккупацию китайской территории, и аннексию ее путем создания марионеточного управления. Подобные оценки неоднократно озвучивались на страницах советских средств массовой информации одновременно с заявлениями о стремлении СССР к сохранению и укреплению существующих отношений с Японией. Выказывая моральную поддержку китайскому народу, Советский Союз в то же время не предпринимал практических шагов по содействию его борьбе с японской оккупацией.

Такая позиция обусловливалась необходимостью обеспечить национальные интересы в Дальневосточном регионе и избежать возможности быть втянутыми в японо-китайский конфликт. Но угроза вовлечения в него СССР оказалась в высокой степени реальной, чему способствовали китайские военнослужащие и партизаны, участники антияпонского сопротивления, терпевшие поражения в борьбе с захватчиками и стремившиеся найти убежище и сохранить жизнь, переходя на территорию Советского Союза.

Позиция официального Нанкина, заключавшаяся в стремлении решить проблему агрессии со стороны Японии дипломатическими, мирными средствами, не являлась отражением позиции всей китайской общественности. «Рост национального самосознания различных слоев общества, превращение национализма в доминирующий фактор в идеологической и политической жизни страны» 104 в совокупности с образом Японии в общественном сознании как исторического врага Китая предопределили формирование антияпонского сопротивления 105 . В нем участвовали силы, различающиеся как по численности, социальному, национальному составу, так и по идеологической направленности и партийной принадлежности.

С начала оккупации Северо-Восточного Китая отпор наступлению японской армии оказывали в основном войска китайских генералов армии Чжан Сюэляна. На юге Северо-Восточного Китая Чжан Сюэлян имел 50 тысяч солдат и офицеров. Ему также подчинялась 80-тысячная армия Чжан Цзосяна 106 в провинции Гирин и 30-тысяч-ная армия Ван Фулина 107 в провинции Хэйлунцзян. С наступлением японцев китайские войска были разделены на две части. Одна из них в Мукденской провинции, дезорганизованная приказами Чан Кайши и Чжан Сюэляна не применять оружие, отошла за Великую Китайскую стену. Другая – в провинциях Гирин и Хейлунцзян была отрезанной от Северного Китая. Около 60 тысяч солдат из этих войск под командованием генералов Чан Шина, Си Ся, Чжан Хайпына и других перешли на сторону японцев и составили основу будущей армии Маньчжоу-Го. Более 50 тысяч военных оказались брошенными на произвол судьбы 108 . Объединив их в незанятых районах Северо-Востока, некоторые китайские генералы попытались дать отпор оккупантам, создавая армии сопротивления. Наиболее крупными воинскими подразделениями, противостоящими японской агрессии в этот период, были:

– Армия самообороны Хэйлунцзяна (Северо-восточная антияпонская армия национального спасения) генерала Ма Чжаншаня;

– Армия спасения Родины (Хэйлунцзянская национальная Армия спасения) под командованием генерала Су Бинвэня;

– Армия самообороны Гирина (Армия национального спасения) под командованием генералов Дин Чао и Ли Ду;

– Народная национальная армия спасения, созданная Ван Дэлинем.

Сильным было антияпонское движение среди корейского населения в восточной части Гиринской провинции в районе Цзяндао (Кандо), примыкающем к северной части Кореи и Приморью Советского Союза 109 . Корейские партизанские отряды действовали как самостоятельно, так и в составе китайских воинских формирований, в том числе в армиях под командованием Ван Дэлиня, Дин Чао. В одном из партизанских отрядов против японцев сражался Сон Чжу, будущий создатель и вождь северокорейского государства Ким Ир Сен 110 .