В антияпонской борьбе участвовали формирования, созданные на основе китайских традиционалистских союзов, таких как Общество Больших мечей, Общество Красных пик. Наиболее крупные формирования «Больших мечей» дислоцировались в районе Дунь-хуа (до 3000 человек), Фэй-кэ-ту и Мын-цзя-дяня (до 7000 человек), в Го-хэ и Эр-дао-хэ-цзы (около 2000 человек). «Красные пики» (до 600 человек) действовали в Чжу-хэ 111 .

Немало хлопот японским и марионеточным маньчжоугосским войскам доставляли шайки хунхузов. Наряду со своим традиционным разбойничье-грабительским промыслом они нападали на малочисленные японские гарнизоны и отдельные группы солдат. По японской классификации, в которой все антияпонские силы назывались не иначе как разбойниками – хунхузами, они именовались «туфей – обыкновенные хунхузы» 112 .

Коммунистические отряды, отличавшиеся малочисленностью (100-200 человек), дислоцировались в восточной части Мукденской провинции и пограничных с Кореей районах Гиринской провинции. Нередко им приходилось бороться на два фронта: с японскими войсками и антияпонскими гоминьдановскими частями 113 .

В целом, в антияпонском движении сопротивлении в Маньчжурии ощущалось доминирование Гоминьдана. Деятели Исполнительного комитета Коммунистического Интернационала при оценке антияпонского сопротивления констатировали: «Надо сказать, что влияние Гоминьдана в этом движении продолжает оставаться еще до сих пор значительным. Гоминьдановское знамя развивается не только в старогиринских армиях, но и во многих партизанских отрядах» 114 .

Летом и осенью 1932 года антияпонское движение в Северо-Восточном Китае достигло наибольшего размаха. В сентябре 1932 года немецкая «Berliner Tageblatt» писала: «Японцам приходится нелегко. Крупные города прочно находятся в руках Манчжурского государства. Но манчжурская равнина за вычетом лишь узких полосок земли вдоль некоторых важнейших железнодорожных линий находится столь же прочно в руках повстанцев» 115 . «Manchuria Daily News» той же зимой 1932 года определяла общее число повстанцев в Маньчжурии в 200–300 тыс. человек. По оценкам военного министра Араки, прозвучавшим на заседании японского кабинета 1 февраля 1933 года, в отрядах в самой Маньчжурии «бандитов» насчитывалось не больше 80 тысяч 116 .

В конце сентября 1932 года штаб Квантунской армии провел трехдневное совещание, на котором были разработаны планы «окончательной карательной экспедиции против бандитов и меры для их «мирного подчинения». Для реализации этих планов и мер численность Квантунской армии была доведена до 95 тыс. человек 117 .

В конце 1932 – начале 1933 года основные силы китайских генералов были разгромлены, часть из них перешли на территорию Советского Союза либо отступили в Северный Китай. Японская армия вышла непосредственно к границам СССР и МНР. На этом завершился этап антияпонского движения в Северо-Восточном Китае, главную силу которого составляли войска гоминьдановских генералов.

Но антияпонская борьба в Маньчжурии не прекратилась. Продолжали оказывать сопротивление оккупантам партизанские отряды, сформированные на религиозной основе, остатки разбитых гоминьдановских частей. Наиболее сильное партизанское движение развернулось в восточных районах региона, граничащих с СССР и Кореей. Это были горно-лесистые районы с плохими путями сообщений, что очень затрудняло борьбу регулярных японских и маньчжоугосских воинских частей против партизан.

Действия антияпонских формирований против оккупантов носили совершенно разобщенный характер: отсутствовало единое военное командование, взаимодействие при планировании и проведении боевых операций. Ряд крупных гоминьдановских военачальников и партизанских командиров, таких как Дин Чао, Се Ваньдун 118 , перешли на сторону врага. Между отдельными командирами существовали неприязненные отношения. Борьба генералов Кун Сян-жуна и Ма Сянь-чжана завершилась смертью одного из них 119 . Указанные причины в совокупности со слабой технической оснащенностью сил сопротивления, недостатком вооружения и боеприпасов, а также превосходство противника в военной выучке предопределяли поражения антияпонских формирований. Одним из вариантов спасения от окончательного разгрома и сохранения жизни участников борьбы с захватчиками и марионеточными войсками был их переход и интернирование на территории Советского Союза.

Прежде чем приступить к рассмотрению основного вопроса исследования, необходимо определить понятие «интернирование», для чего обратимся к Большой и Малой советским энциклопедиям, изданным в СССР в 1930-е годы:

1. Интернирование (лат.) – лишение свободы, в международном праве – лишение свободы передвижения или выезда из страны определенной категории иностранцев. Согласно Гаагской конвенции 1907, И. применяется нейтральным государством к воинским частям воюющих в случае перехода ими нейтральной границы и к судам воюющих держав в случае нарушения ими в нейтральных портах, установленных для них местными властями, правил пребывания 120 .

2. Интернирование, задержание внутри государства. Применяется во время войны со стороны нейтральных государств в отношении воинских частей и военных судов воюющих, а также со стороны воюющих в отношении граждан неприятельских государств (т.н. гражданских пленных). Согласно Гаагской конвенции 1907, вооруженные силы воюющих государств, попадающие на нейтральную территорию, подлежат водворению на ней, «по возможности далеко от театра войны» (ст.11), с правом освобождения офицерского состава под честное слово. Расходы по содержанию интернированных несет нейтральное государство, но с возмещением их ему при заключении мира (ст. 12) 121 .

Как видим, и в Малой советской энциклопедии, вышедшей на рубеже двадцатых–тридцатых годов, и в более позднем издании Большой советской энциклопедии под «интернированием» понимается санкционированное государством ограничение некоторых прав и свобод иностранцев, находящихся на его территории. При этом государство, на территории которого применяется «интернирование», может быть как в состоянии войны, так и нейтральным. Однако в зависимости от состояния государства по отношению к конфликту – вовлеченности в него либо соблюдения нейтралитета – категории иностранных граждан, в отношении которых может применяться «интернирование», различаются: интернированию могут быть подвергнуты гражданские подданные неприятельского государства, проживающие в стране противника, либо военнослужащие воюющих держав, перешедшие на территорию нейтрального государства. Статус последних из перечисленных лиц и действия нейтрального государства в их отношении регулируются Гаагскими конвенциями 1907 года, которые остаются до настоящего времени действующими международно-правовыми актами. Следует дать некоторые пояснения к терминологии, связанной с языком, на котором были подготовлены указанные документы. С XVIII века и вплоть до Первой мировой войны основным международным языком, языком дипломатии был французский, и именно на нем подготовлены Конвенции. В русскоязычном варианте Конвенций термин «интернирование» (фр. interner – водворять на жительство) не употребляется, а используется выражение «воюющие, водворенные в нейтральном государстве». Следует также отметить, что Советская Россия в своей истории имела опыт применения положений международного права об интернированных, но по отношению к собственным гражданам. В 1920 году во время советско-польской войны разбитые части 4-й и 15-й советских армий, оперировавшие на территории Польши, спасаясь от полного уничтожения, перешли границу Восточной Пруссии и были интернированы. По окончании боевых действий в соответствии с международным правом советские военнослужащие возвратились на родину.