— Что это за машина?

— "Майбах".

— Красивая.

— Я редко её вожу. Она для представительских целей.

Мы двигались в плотном потоке автотранспорта. Сумрачный зимний день был расцвечен красными стоп-сигналами с вкраплением зелёных и оранжевых точек светофоров.

— Можно задать вопрос? — спросила я после небольшой паузы.

Дилан накрыл рукой мою, расслабленно лежащую на колене и улыбнулся.

— Сколько угодно, радость моя.

— Даже если это насчёт твоей работы?

— А что такого в моей работе, из-за чего тебе надобно разрешения о ней спросить? — удивился он.

— Неловко в этом признаваться, но я до сих пор с трудом представляю, чем именно ты занимаешься. Разумеется, я знаю, что корпорация Митчеллов работает на рынке медицинского оборудования. Параллельно вы занимаетесь благотворительностью. У Эллен — издательство, у Фиби — архитектурное бюро. Наверняка, есть что-то ещё. — От смущения я начала тараторить. Дилан насмешливо приподнял бровь. — Помнишь, как в "Крёстном отце", когда Майкл сказал Кей: "Всего лишь раз разрешаю спросить о моей работе".

Дилан расхохотался:

— Ты сравнила меня с мафиози? Не очень-то лестно, любовь моя.

— Почему? Он был сильной личностью.

— И как всё закончилось? Вспомни: семью потерял, умер один, всеми забытый. Нет, малышка, надеюсь, это не про меня. Хотя, — Дилан криво усмехнулся, — если говорить на примере семьи Корлеоне, Майкл — это отец. Я, скорее, Том Хейген.

— А Саймон — Клеменца?

— Почти, — улыбнулся Дилан. — Хотя, ты же помнишь, "юрист с портфелем — куда большая сила, чем сотня вооруженных налётчиков".

— А я думала, что юрист в семье Джейсон.

Дилан нахмурился. Устремив сосредоточенный взгляд на дорогу, он вёл машину, а я подыскивала слова, с которых предстояло начать непростой, но обещанный себе разговор.

— Я очень сильно тебя люблю, милый. — Дилан бросил на меня озадаченный взгляд. — То, что происходит между нами, только наше. Только мы с тобой знаем, что привело нас к совершению тех или иных действий. Правильные они или нет — судить тоже только нам. Лично я считаю, что правильные, потому что, в конечном итоге, мы вместе.

Дилан криво улыбнулся.

— Согласен.

Я положила руку на его колено и начала тихонько поглаживать.

— Даже если мы совершили где-то ошибку, наши близкие не должны из-за неё страдать. В этой истории с утечкой информации виноваты в первую очередь мы. Не надо во всём винить исключительно Джейсона. — Дилан дёрнулся при упоминании имени зятя, и я поспешила продолжить: — Да, да, согласна, он не досмотрел, но всё же это не стоит того, чтобы между вами пробежала кошка. Джейсон — часть семьи, и я не хочу быть той, кто, едва в неё войдя, станет причиной разлада. В конце концов, подумай о Фиби.

Между нами возникла неуютная тишина. Дилан смотрел на дорогу и, как мне показалось, ничего говорить не собирался. Медленно моя рука соскользнула с его колена.

— Верни назад.

Я послушалась. Не отводя взгляда от дороги, Дилан сплёл наши пальцы.

Мягкое, едва слышное мурлыканье двигателя не позволяло назвать тишину абсолютной. Я впервые обратила внимание на меняющийся за окном пейзаж. Мы выехали на шоссе. Движение стало свободнее, и Дилан с заметным удовольствием нажал на педаль газа.

В салоне было тепло и уютно, пахло его туалетной водой. Из-за накопившегося напряжения, а может из-за выпитого на пустой желудок виски глаза начали закрываться, и я незаметно для себя уснула.

— Просыпайся, радость моя.

Нехотя я открыла глаза. Несколько секунд ушло на то, чтобы понять, где мы находимся. Оказалось, всё ещё в машине. Двигатель её был выключен. Мы припарковались перед большим трёхэтажным домом, цокольный этаж которого был выложен серым, грубо обработанным камнем.

— Привет, соня, — улыбнулся Дилан.

— Где это мы? — хрипло пробормотала я, отчаянно борясь с зевотой.

— Сейчас узнаешь.

Он помог выйти из машины, и только глотнув холодного воздуха, заставившего поплотней укутаться в новенькое пальто, я окончательно проснулась.

— Что это за дом?

И снова мой вопрос остался без ответа. Дилан взял меня за руку и подвёл к резной двери между двумя широкими мраморными колоннами. Достав из кармана ключ, он вставил его в замок. С приятным щелчком дверь открылась.