К сожалению, не всё шло так, как мы задумывали, и каждый раз сопровождать Дилана в поездках не получалось. Дом, работа в фонде, а главное, дети — всё это держало меня в Сиэтле. Всего лишь пару раз я присоединилась к нему, и в последнюю совместную поездку в Чикаго мы провели незабываемую ночь в "нашем" номере.

Когда в середине марта мужу пришлось на неделю лететь в Японию, я осталась дома: Эбби подхватила насморк. Перепуганный Дилан тогда вовсе хотел отказаться от поездки.

— Да успокойся ты, ради Бога, — смеялась я. — Ну, подумаешь, расчихалась! Вот если бы кашель — тогда можно поволноваться. А насморк! Побегала по лужам — вот и результат.

— Я уволю эту нерадивую няню! — сердился муж. — Как можно было недосмотреть за ребёнком, когда это единственная твоя обязанность.

— Даже у самых ревностных мам дети болеют. Чем меньше ребёнок, тем острее реагируешь на каждый его чих.

Тогда у нас состоялся долгий разговор, в котором Дилан признался в сокровенном.

— Я очень счастлив, что вы у меня есть, — говорил он. — Счастлив с тобой, Эбби, Максом. Но у меня чувство, будто я пришёл на всё готовое. Это не я забрал вас в свою жизнь, а вы позволили мне разделить вашу.

Я пыталась возражать, но Дилан меня остановил:

— Нет, Лив, послушай. То, что касается твоей жизни с Майклом — об этом я даже говорить не должен. Ты и Макс — вы навсегда принадлежите ему. Но Эбби, она… она моя, — Дилан тяжело вздохнул, и я с горечью отметила, как хмурится его ровный лоб. — Как бы я хотел увидеть тебя беременной. Дотронуться до твоего живота, почувствовать, как толкается наш ребёнок. Я бы сам отвёз тебя в больницу и мерил шагами коридор, пока ты рожаешь. Или, если бы ты позволила, я был бы рядом, держал тебя за руку, дышал вместе с тобой. Я бы услышал первый крик дочери, взял бы её на руки и никогда больше не отпускал.

К тому моменту я уже плакала, и Дилану пришлось долго меня успокаивать.

— Не надо жалеть о том, что мы сделали или не сделали, малыш. И я ошибся в том, что не стал искать тебя, что допустил для нас годы одиночества. Мы вместе и можем всё исправить. Может, не сейчас, может, не сразу, но я хочу ещё детей, жизнь моя. Наших детей. Очень хочу.

— Да, любимый, — я потянулась к его губам. — Да. Да! Да!!!

После этого разговора я прекратила пить гормональные таблетки.

Я хотела малыша. Дилан будет великолепным отцом. Он уже великолепный отец, несмотря на сложности с Максом. Когда сын забывался, я с удовольствием наблюдала, как они открываются друг другу. Если бы Макс позволил, Дилан стал бы емулучшим другом. А он в свою очередь неоднократно убеждал меня, что всегда будет считать Макса сыном.

Что касается его отношений с Эбби — они были идеальными. После того памятного вечера, она больше не называла его папой. Я знала, что Дилан был бы этому счастлив, но пока он оставался для дочери "Диваном" и "плинцем".

Принц нещадно баловал свою принцессу. Куклы, мягкие игрушки, книги — всё это оседало в её комнате, да и не только в ней, грозя погрести под собой весь дом. Я хотела вмешаться, но ради Дилан не стала: поистине с благоговейной радостью он наслаждался своим неожиданным отцовством.

В выходные мы всегда куда-нибудь выбирались — в зоопарк, кино, в гости или просто на прогулку. Субботнее утро так и начиналось — с построения планов на день. Макс в основном отмалчивался, но, как и любой ребёнок, через некоторое время поддавался общему энтузиазму. У нас была настоящая семья, и, как и все счастливые люди, мы и думать забыли о том, что когда-то было иначе.

Нервозность, головные боли, отсутствие сна и тошноту можно было списать на моральное напряжение и усталость. Но сегодня утром, посмотрев на себя в зеркало, я испытала чувство дежавю. Бледная, растрёпанная, с синяками под лихорадочно горящими глазами и сухими, обветренными губами — до этого момента минут десять меня выворачивало наизнанку. Я налила стакан воды и, выпив её, немного постояла, гадая, попросится он у меня назад или нет. Попросился.

Неужели, пришло время вспомнить, как это — быть беременной. Я боялась загадывать.

Умывшись, я спустилась на первый этаж и, достав из холодильника бутылку молока, медленными глотками его выпила. Минут пять пришлось посидеть, чтобы удостовериться, что молоко останется в моём желудке. Затем я взяла ключи от машины и вышла на улицу.

Через час я сидела на кровати и, поджав ноги, изучала содержимое упаковок теста на беременность. Они были разные: и экспресс, и более детальные, — но, чёрт, писать мне не хотелось.

Лишь пару часов спустя я поднялась наверх, чтобы спокойно сделать тест. Именно от этого занятия меня отвлёк Майки Джонс.