Во время ж того правления царицы Натальи Кирилловны с потенциями соседственными была тишина, и никаких знатных дел не происходило, токмо война на Украйне продолжалася с татарами от курсов обыкновенная, где на Украйне тогда был Борис Петрович Шереметев, а в Черкасах гетманом Иван Степанович Мазепа.

Топерь будем писать о забавах Петра Алексеевича.

По возвращении из Троицкаго походу 7197 <1689> году его царское величество оставил свое правление, как мы упомянули, матери своей, а сам препровождал время свое в забавах екзерцицей военных [людей], а именно начал набирать свои два полка Преображенской и Семеновской формально. И в первом, Преображенском, учинил 4 баталиона, а во втором, Семеновском, 3 баталиона. И над обоими теми полками учинил генералом Автомона Головина, человека гораздо глупаго, токмо что оной из спальников первой, которой знал солдатскую екзерцицию.

И непрестанно время свое провождал его царское величество, уча оные полки в неделю по трижды.

И в помянутые полки набирали вольницу, как из шляхетства, так и из других чинов. И первое начало о вольности холопам боярским учинено, и дана свобода в те полки идти. И по вся годы были деланы военные екзерциции и бои между полками пехотными; и конница из шляхетства была сбирана ротами. И кампаменты <лагери (campement – франц.)> были военные на Семеновском поле, где стояли дня по три и больше, и были чинены подъезды, также и даваны баталии.

А войски оныя, под именами двух государей названных, с одной стороны князь Федор Юрьевич Ромодановской назван был царь и государь Плеспурхской, котораго резиденция была сделана в Преображенском, на острову реки Яизы <Яузы>, городок Плеспурх.

Сей князь был характеру партикулярнаго; собою видом, как монстра; нравом злой тиран; превеликой нежелатель добра никому; пьян по вся дни; но его величеству верной так был, что никто другой. И того ради, увидишь ниже, что оному [царь Петр Алексеевич] во всех деликатных делех поверил и вручил все свое государство.

На другой же стороне был Иван Бутурлин-Ватупич, назван был царь и государь Семеновской. А Семеновское его резиденция была, Сокол ей двор на Семеновском поле. Человек был злорадной, и пьяной, и мздоимливой, которой обиды многим делал.

А во время тех екзерциций иноземцы офицеры имели оказию свою фортуну искать при его величестве, понеже они все установляли и разсказывали, как оныя екзерциции отправлять, для того, что из русских никого знающих не было.

И в то время названной Франц Яковлевич Лефорт пришел в крайнюю милость и конфиденцию интриг амурных.

Помянутой Лефорт был человек забавной и роскошной или, назвать, дебошан французской. И непрестанно давал у себя в доме обеды, супе <ужины (soupe – франц.)> и балы. И тут в [его] доме первое начало учинилось, что его царское величество начал с дамами иноземскими обходиться, и амур начал первой быть к одной дочери купеческой, названной Анна Ивановна Монсова. Правда, девица была изрядная и умная.

Тут же в доме [Лефорта] началось дебошство, пьянство так великое, что невозможно описать, что по три дня, запершись, в том доме бывали пьяны, и что многим случалось оттого умирать. И от того времени и по сие число и доныне пьянство продолжается и между великими домами в моду пришло.

Помянутой же Лефорт с того времени пришел до такого градусу, что учинен был генералом от инфантерии и потом адмиралом, и от пьянства скончался.

Топерь возвратимся на екзерции военные.

Об екзерциях военных можем сказать, что были весьма к прогрессу обучения его величеству и всем молодым людям, также и народу или ко обучению солдатства и отчасти политикою, для того что с одной стороны всегда были полки гвардии Преображенской и Семеновской и два полка старых и первых солдатских Бутырской и Шепелевской, или потом названной Лефортовской, а к ним присовокуплены были из полков стрелецких, которые верны были его величеству, как полк Сухарева и некоторые подобные тому. А с другой стороны были полки стрелецкие, как Стремянной и Белой полк и другие, которые были ему всегда противны и в интересах] сестры его, царевны Софии.

И так чрез те екзерции положена была вражда между теми полками, а особливо между солдат и стрельцами, что не могли друг друга [не] ненавидеть и непрестанно между ними драки бывали на всех сходбищах.

Правда ж, не надобно забыть описать о тех екзерциях, что были превеликой магнификции <пышности (magnificence – франц.)>, и назвать надобно, что забавы императора и государя великаго, и нечто являлося из того великаго.

А особливо, как я напомню о той потехе, которая была под Кожуховым в Коломенских лугах, о которой могу сказать, что едва которой монарх в Европе может учинить лутче того.

Понеже оная потеха началась после Успеньева дня и продолжалась 6 недель до самаго октября месяца. И [бы]ло войск собрано, как с одной стороны, так и с другой, по 15 000 пехоты и конницы, которыя войски были командированы помянутыми потешными или шутошными государи и цари, князем Ромодановским, Иваном Бутурлиным.

И к ним были во все чины дворовые и военные, по старому обыкновению, росписаны все из первых персон бояре и окольничие, также и все подьячие и дьяки из приказов были посажены на лошадей и под командою Бутурлина служили, от которых оной немалый себе профикт <выгоду (profit – франц.)> от них получал.