— На Ласточке, — отзывается человек-птица.

— Все в порядке? Нас не догнали? Никого не… — хочу произнести "не убили", но слово застревает в горле.

— Ни в коем случае. И пока, по крайней мере, нас никто не преследует.

— Ты кто?

— Я Соловей. Владелец этого корабля.

Ласточка… Соловей… Забавно. Я улыбаюсь.

— Она точно не ранена? — раздается рядом обеспокоенный голос Мальвины. Ну наконец-то. Хоть кому-то есть до меня дело.

— Нет, мама! — отвечает Соловей. — Думаю, это нервное. Плюс, она же энергии наглоталась. Явный перебор для молодой девушки.

— Да, для неокрепшего организма, — подтверждаю я.

— Пуделя надо срочно уложить в постель и дать горячего чая с сахаром.

— Мама, я все сделаю как надо. Идите все отдыхайте, пока есть такая возможность.

Надо же, такое взрослое дите у нашей Мальвины! Может Скаут не врал, и ей действительно двести лет?

Соловей легко поднимает меня на руки. От него пахнет дорогим одеколоном. Только я не люблю мужскую парфюмерию. Нанюхалась за свою жизнь по самое нехочу. Вспоминаю, как Скаут нес меня с блошки Козленко с разбитым носом. Как давно это было! В прошлой жизни. Все повторяется. Смешно? Не очень.

Соловей пинком ноги открывает дверь в каюту. Опускает меня на широкую кровать. Вместо пледа укрывает пятнистой шкурой. Как хорошо!

Откуда-то появляется поднос с чашками и сахарницей. По комнате разносится запах лимона. Соловей режет его прозрачными ломтиками.

Пока я жадно, обжигаясь и морщась, глотаю крепкий сладкий чай. Соловей садится в кресло напротив.

— Понимаешь, — Соловей задумчиво трет переносицу и, мне кажется, обращается совсем не ко мне. — Я всегда был непутевым сыном. Родился Скаутом, но всегда знал, что не буду жить в Поселке. Когда ушел, даже не оглянулся. И плевать было на то, что обо мне говорили. И что мать думала — мне тоже было все равно. Ремесло у меня опять же… сомнительное.

— Какое? — подаю голос я.

— Пиратствую, понимаешь, помаленьку. И, представь, нравится мне это дело, — Соловей, наконец, концентрирует свой взгляд на мне. — А мать все равно меня любит. Хочет, чтобы я с вами летел… А я вот не хочу. Всегда мечтал увидеть Собирающую Звезды. Жители поселка очень давно хотели убраться за Предел. Им здорово мешали люди. Но не было Собирающей. А потом родилась ты. В поселении жители неделю ходили с посветлевшими лицами. Оставалось только дождаться, когда ты вырастешь и выучишься своему ремеслу. Не дождались… У меня сестра была. Младшая… Мари. Поэтому мать так, наверное, к близнецам привязалась.

Взгляд Соловья вдруг становится жестким:

— Да, не буду тебе врать. Гали считает, что ты справишься с зарядкой аккумуляторов корабля. Но я в этом совсем не уверен. У тебя очень мало опыта. И ты, фактически, самоучка.

— Но я же лампочки…

— Ну да, всеобщая электрификация. Упражнения для скаутов старшего дошкольного возраста. Не смеши меня.

— И что тогда? — тихо спрашиваю я.

— Тогда тебе конец, — не отводя круглых совиных глаз, отвечает мой собеседник. — Хотел, чтобы ты была в курсе. Если передумаешь лететь — оставайся в моей команде. Мне Собирающая не помешает.

Несколько минут я перевариваю услышанное. Потом отвечаю. Тоже честно. — Я туда, куда Гали.

Кажется, Соловью не нравится мой ответ. Но он ничего не говорит. Молча поворачивается и берет со стола старинную на вид резную шкатулку.

— Восемнадцатый век, — с гордостью произносит Соловей и осторожно приподнимает крышку.

Раздается тихая мелодия с перезвоном колокольчиков. Посредине, на желтой металлической поверхности, завораживающе медленно кружится фарфоровая пастушка, приподняв синий подол платья. Умиротвореное личико с акварельным румянцем. Лукаво приподняты уголки губ. Как будто нет важнее занятия, чем вот так, много веков подряд, описывать круги менуэта в резной коробке.

— Это тебе. Подарок. Трофейный, — Соловей захлопывает крышку и передает мне шкатулку.

Ставлю ее рядом с собой на кровать. Лезу за пазуху и достаю своего верного взъерошенного котенка:

— А это от меня. Его сделали на Земле. И он приносит удачу. Только его надо выстирать. Лучше всего в шампуне.

— Спасибо, — улыбается Соловей, — ему у нас будет хорошо. Криста о нем позаботится по первому разряду. Если поменяешь свое решение — я в рубке. Пойду с мамой пообщаюсь.

Соловей выходит из каюты.

Осторожно приподнимаю крышку шкатулки. Пастушка по-прежнему беззаботно кружится в вечном своем танце. Печально и нежно звенят колокольчики… Если бы у меня был выбор…

Прихожу в рубку последняя, все уже там собрались. Рубка маленькая. Кто не смог сесть, расположились вдоль стен. Пробираюсь поближе к Скауту. Все смотрят на Мальвину, сидящую за навигационной консолью. Ее руки быстро и неслышно отстукивают дробь на матовой поверхности. Только сейчас замечаю — Мальвина прикрыла глаза. Она прокладывает путь "вслепую", по памяти. Древней, цепкой памяти Предтеч.