— Дина, помолчи, пожалуйста, — бросила ей Люси. — И так развела тут вендетту на ровном месте. Явилась, в ситуации не разобралась, а сразу правила диктовать начала.

— А ты что же, на стороне этой пигалицы?! — Дина показала на меня пальцем. — Или она тебе приплачивает за услуги горничной? Так давай, убирай, исполняй свои обязанности.

Люсильда промолчала, но я видела, каких трудов ей стоит сдержаться и не ответить что-то особенно резкое и гадкое.

Возможно, если бы наша озлобленная воительница на этом остановилась или хотя бы гордо удалилась, хлопнув дверью, развития конфликта удалось бы избежать. Но она явно не привыкла оставлять противников недобитыми.

— Да, не думала, что ты так просто продашься, — со злым смешком выдала она. — Нет, я понимаю, что деньги всем нужны, особенно брошенным сиротам, вроде тебя. И это даже правильно, найти работу прямо в спальне. Хотя, может, в мужских спальнях платили бы больше? А? Предложи свои услуги нашим парням. К тому же трудиться нужно исключительно ночью, без отрыва от учёбы. Заодно потренируешься, мастерство отточишь, обзаведёшься рекомендациями. А потом, глядишь, и ненаглядный декан некромантов твоими талантами заинтересуется.

То, что произошло дальше, стало для меня настоящей неожиданностью.

Я сама не поняла, как умудрилась вскочить с кровати, как оказалась стоящей перед Диной — у меня будто случилось помутнение разума! Пребывающее в полном равнодушии сознание в считанные секунды обуяла ярость, рождённая несправедливыми обвинениями. А потом я ощутила, как всколыхнулся внутренний огонь, и впервые в жизни была готова дать ему волю.

Комната теперь виделась как-то слишком чётко, свет казался чрезмерно ярким, зато я отчётливо рассмотрела, как в наглых карих глазах Дины появился страх.

— Ещё хоть одно оскор-р-рбление в адр-р-рес Люсильды… — прорычала я странно изменившимся голосом. — И я за себя не р-р-ручаюсь.

Но девушка явно не привыкла сдаваться. Она дёрнулась, кажется, решила отвесить мне пощёчину. Вот только я оказалась быстрее. Ударила первой… И ошарашено замерла, увидев на щеке отшатнувшейся девушки четыре глубокие царапины, стремительно наливающихся кровью.

В комнате повисла тяжёлая давящая тишина. Я не слышала ничего, кроме своего участившегося дыхания, а сердце, казалось, стучит прямо в ушах. Переводить взгляд на собственную руку было страшно, но я почему-то не сомневалась, что там увижу.

Нет, внутренняя сторона ладони осталась почти прежней, лишь кончики пальцев теперь покрывали мелкие красноватые чешуйки. Зато ногти превратились в самые настоящие загнутые чёрные когти. Судя по всему — очень острые.

— Дура, — бросила Люси, глядя на Дину, пытающуюся закрыть ладонью кровоточащие раны. — Кари — драконица! Молодая и неуравновешенная! И во всём, что случилось, виновата только ты!

Потом она повернулась ко мне, медленно выдохнула и шагнула ближе.

— Карина, пожалуйста, присядь, подумай о чём-нибудь хорошем, приятном, тёплом… — со мной Люсильда говорила мягко. Её голос звучал вкрадчиво и успокаивающе. Но я почти не слушала, неверяще рассматривая свои руки с чешуёй и когтями.

— Что со мной ещё не так? — спросила, поймав напряжённый взгляд Люси.

— Глаза, — тихо отозвалась она. — Зрачок вытянулся. И… чешуя на висках. Чуть-чуть.

Я сглотнула и, резко поднявшись, ринулась к небольшому зеркалу на стене. Когда проходила мимо Дины, та испуганно застыла, но мне уже было не до неё. Куда больше меня интересовало собственное отражение.

Девушка, смотрящая из зеркальной глади, не была человеком — от внешних уголков глаз к вискам тянулся рисунок из мелких красноватых чешуек, а зрачок напоминал чуть расширенную к центру вертикальную линию, рассекающую ярко-синюю радужку на две равные части. Я коснулась чешуи рукой, и едва не поцарапала себя собственным когтем.

— Кари, нужно кого-то из драконов позвать, — взволнованно проговорила Люси.

— Зачем? — спросила я.

— Я позову, — тут же предложила молчавшая до этого Флора и как-то очень быстро покинула комнату.

Видимо, её тоже напугало моё неожиданное преображение. А едва за ней закрылась дверь, я почувствовала на себе злой взгляд Дины и обернулась.

— Тебя надо изолировать! — выпалила она, прижимая к ранам на щеке небольшое белое полотенце, которое уже изрядно пропиталось её кровью.

— Я сейчас тебе так лицо подправлю, что ты решишь сама себя до конца жизни в изоляции держать, — отозвалась я, чувствуя, как начавший успокаиваться внутренний огонь снова стал разгораться.

Удивляло другое — контролировать это у меня не получалось никак. Будто одна часть моего сознания всё ещё была скована действием успокоительного, в то время как вторая, лишившись контроля, вовсю бушевала.

— Дина, заткнись, если жизнь дорога, — рявкнула на соседку Люсильда и встала между нами, закрыв собой эту ненормальную. — Просто помолчи, хотя бы пока не придёт кто-то из парней.