— Подвезешь меня?

Она прикрыла глаза и кивнула.

Дорога не заняла много времени — Ире вождение давалось до волшебного просто. Сергей, не приняв вовремя обезболивающее, изнывал от головной боли. Ему казалось — ещё немного — и у него просто лопнет глаз. От яркого света начинало мутить. Он чувствовал себя кисейной барышней и в таком виде к матери ехать не хотел. Но и просить Иру повернуть не имел не малейшего желания.

Она обеспокоенно поглядывала на него.

— Не лучше?

— Все уже нормально, — улыбнувшись, соврал он. — Ты совсссм… С…

Он фыркнул и откинулся на спинку сидения.

— Что с вами?

Сергей отмахнулся. И такое бывало. Он не мог связать и двух слов при особо сильных приступах.

— Может, поедем обратно?

Он отрицательно покачал головой.

Ира жалела, что полезла со своим мнением совсем не вовремя. Но когда они добрались до дома его матери, когда поднялись на нужный этаж, когда дверь перед ними открылась, Ира поняла, что более правильного предложения она в своей жизни ещё никому не делала.

Сергей без слов шагнул вперед и обнял обомлевшую женщину. Та вцепилась в него и всхлипнула.

— Сергей… Ну как же так…

— Прости, мам. Прости…

Ира отступила назад, прикрыла дверь предбанника и вызвала лифт. Помялась перед кабиной и повернула было к лестнице, как внезапно вспомнила, что не отдала ключи от машины. Надо было возвращаться. Она только сделала шаг к квартире, как дверь предбанника открылась и на площадку выглянула, смахивая слёзы, мать актера.

— Куда ты собралась? — она махнула рукой. — Давай, иди сюда, хоть чая тебе налью за то, что привела этого дурака домой.

Ира пыталась отказаться, но Надежда (так представилась женщина), потянула её в квартиру.

Сергея видно не было.

— Идем, чай попьем, — Надежда повела Ирину на кухню. — Кушать будешь? Котлеты с макаронами? Почему — нет? Ты же не ужинала. Всё, никаких отговорок. Едим котлеты.

— А где Сергей?

Надежда, подскочившая к плите с кастрюлей, обернулась.

— Я ему таблетку дала и в комнату отправила. Подремлет час, другой — и будет легче. Мне ли не знать, какая это мука.

Ужинали они в тишине. Ира чувствовала на себе изучающий взгляд матери Сергея. А та, счастливая и воодушевленная, в конце концов, разговорилась.

— Ты ведь работаешь у него?

Ира кивнула.

— Вы вместе?

— По трудовому договору.

Надежда цокнула языком и придвинула ей вазочку с вареньем.

— А передачу вчера видела?

Ира внимательно посмотрела на собеседницу.

— Только концовку.

— Ясно. Хорошо, что не видела. Это ведь из-за меня все, — она вздохнула и отвернулась к окну. — Когда-то сболтнула лишнего. Вот этот старый клещ и вцепился. И Сашку приплел. Она тогда с Сергеем крепко поссорилась из-за той дамы. Из-за его… выбора. И… Вот.

Ира попробовала варенье.

— М-м-м, айвовое.

— Сережкино любимое, — Надежда, подперев щеку кулаком, искоса посмотрела на Иру. — Кушай. А то Рая, похоже, и тебя на свою недоеду подсадила.

— Я с собой обед приношу.

— Правильно. У него и мигрени эти из-за голода. Здоровый мужик должен нормально питаться. А то…, - она махнула рукой. — Я всегда варенья много варила. Ему — с айвы, Саше — с вишни или абрикосов, на что денег хватало. А сейчас так… По настроению. Как Саши не стало, уже ничего не хотелось. Руки опускались…

Она замолчала и снова отвернулась к окну.

— Ты прости, что я разболталась. Как увидела его на пороге, думала, с ума сойду от счастья. Спасибо… Ирина, верно?

Ира кивнула, и Надежда продолжала.

— Ему ведь тоже плохо. Не из-за отца. Его предательство он давно переболел. Из-за Сашки. Ведь она когда пропала, они и помириться не успели толком. Вот…

Надежда замолчала и, вздохнув, поднялась из-за стола. Ира быстро собрала тарелки и отнесла их в раковину.

— Оставь, я сама помою, — женщина, взяла полотенце со спинки стула и закинула себе на плечо. — Хоть наелась?

— Спасибо, все очень вкусно. Я домой поеду, наверное. Поздно уже.

— Да, конечно, — Надежда рассеянно кивнула.

— Ключи от его машины, — Ира протянула ей брелок.

— На тумбочке, под зеркалом оставь, пожалуйста.

Положив ключи, Ира ненадолго задержала взгляд на фотографии.

— Спасибо ещё раз, — тихо произнесла за её спиной Надежда. — Я так давно его ждала, что и забыла, какое это счастье, когда дети возвращаются живыми.