Прошла вглубь зала, и обвела его несколько раз взглядом. Одна стена была полностью отведена под французские окна. По бокам от окон на завязках висели легкие воздушные шторы, нежного кремового оттенка. На гардине, почти под самым потолком, нашли себе место красивые искусственные цветы. Сами стены были в светлых тонах, что придавало помещению некую светлость, несмотря на выключенное освещение. Также на стенах висели красивые картины, пейзажи, моря, океаны. Мебель вся была светлая, кроме столов, они были темно-коричневые

У другой стены находились две двери, ведущие, как я поняла, в служебные помещения и санузел. Между ними стояла большая, просторная барная стойка, за которой стояли два молодых человека, протиравших и составляющих посуду.

Теперь понятно, почему Ваське, понравилось это место. Здесь было просторно и очень уютно.

– Нравится?
– я аж подпрыгнула от неожиданности.
– Прости.

– Все хорошо, - повернулась я к Саше.
– Здесь замечательно. Только я не пойму, что украшать-то надо?
– приподняла брови, и выразительно посмотрела на Львова.

– Ну... это все ребята, - показал он на персонал.
– Я думал, что тут еще много работы, - невинно похлопал он ресницами. Я только хмыкнула, мужики, что с них взять.

Дальше меня познакомили со всеми, все показали. Я стала невольно гордиться Сашей. Его слушали, его уважали. Он очень изменился, он больше не был тем беззаботным прожигателем жизни, он стал серьезным, ответственным, и от этого он нравился мне больше...

Дело шло в веселой непринуждённой обстановке. "Грозный" начальник - как его величала Ирина Васильевна, работал наравне со всеми. Вместе надували гелиевые шары, возводя из них арку у дверей, не забывая при этом дурачиться.

Я даже снимала смешные моменты на видео, и украдкой фотографировала Сашу.

Именно делая снимки, я твердо решила, что обида на Львова прошла, и что он нужен мне непросто как друг, а как любимый мужчина. Желание поговорить и объясниться с Владом, росло неимоверно быстро. Я решила поговорить с ним сразу после открытия. Он должен меня понять. Это неправильно встречаться и мучить одного парня, когда сердце и мысли заняты другим. Вот так вот все сложно.

День подходил к концу, когда Саша всех отпустил. Мы тоже не стали задерживаться, и закрыв помещение, сели в машину. Сразу в голове всплыл наш почти поцелуй. Губы зачесались, и стали покалывать. Черт...

Подъехали мы быстро, что немного меня огорчило.

Саша вызвался проводить меня до двери квартиры, аргументируя это тем, что он не доверят всякой дворовой шпане, любящей распивать всякую дрянь в подъездах. Я отговаривать не стала, ну и что, что у нас приличный двор, и такие не водятся, зато я могу еще наслаждаться минутами его присутствия.

Мы стояли у моей двери и прощались.

– Спасибо тебе, это был... веселый вечер, - я хихикнула, вспоминая веселые моменты.

– Да, мне тоже понравилось. И это спасибо тебе, что помогла и украсила этот вечер... собой, - Саша слегка поцеловал меня в щеку. Сердце учащенно забилось.

Я не знаю кто первым начал поцелуй. Вот, только что мы стояли, смотрели друг другу в глаза, и уже через секунду, как по хлопку, меня бережно обнимали за талию. Мои руки жили отдельной жизнью, зарывшись в светлые волосы парня. Про губы его и свои, вообще, молчу, они не спрашивали нашего разрешения, просто наслаждались друг другом.

Его уверенный язык чувствовал себя вполне комфортно внутри моего рта. А я просто сгорала в его объятиях, от его ласк. Мне хотелось большего, а на остальное плевать.

Саша отстранился, ну зачем он это сделал?

Мы стояли, прижавшись лбами друг к другу, и тяжело дышали. Боже, как же уютно в его таких родных объятиях, вдыхать такой любимый запах и тонуть в голубых глазах.

– Прости...
– я видела, что ему трудно даются слова.
– Маленькая, родная моя, прости... я не должен был эт...

– Тшшш, - мой пальчик дотронулся до его губ.
– Поцелуй меня... один раз... пожалуйста...
– и откуда только смелость.

Парня уговаривать не пришлось. Целовались мы долго. Пока губы не онемели, а сам поцелуй грозил вот-вот превратиться во что-то большее.

Я выскользнула из объятий и, пискнув "Пока", скрылась за дверью.

Закрыв дверь, я прислонилась к ней спиной. Губы непросто горели, они пылали. На лице глупая улыбка.