Я кивнула и стала с помощью подруг приводить себя в порядок.

***

Осторожно открыла дверь и зашла в палату. Реанимационная палата была одноместной и небольшой.

В углу стоял небольшой диванчик, столик на колесиках и раковина. Но большее место занимала больничная кровать. Широкая, на подъемниках.

Поправила халат и на негнущихся ногах подошла к ней.

Капельница, аппарат искусственной вентиляции легких, датчики слежения за сердцем, пульсом и другие пищащие приборы, как приговор:"Это ты виновата!"

Слезы, которые старательно прогоняла, стоя у палаты, полились с новой силой.

– Прости... прости меня, любимый...
– рыдала, сжимая Сашину руку.
– Какая же я дура... я полнейшая дура...

Бледное, в ссадинах лицо, перебинтованная голова. Гипс на руке и тугая повязка на ребрах, под легкой простыней.

Села на стоящий рядом стул, все так же аккуратно сжимая Сашину руку.

– Любимый... Сашенька... поцеловала каждый пальчик и уткнулась в его ладонь.
– Я очень, очень сильно тебя люблю... слышишь. Не оставляй меня... очень тебя прошу...
– слезы с новой силой потекли из глаз.
– Ты только живи. Простишь меня, или нет - это не важно... Только живи... А я буду любить тебя... всегда.

Я еще что-то говорила. Говорила много, вспоминая совместные веселые моменты, стараясь сделать все, чтобы он пришел в себя.

Вечером в палату зашел Дмитрий Андреевич, пытался отправить меня домой, но я наотрез отказалась. И даже угрозы в виде "Позвоню Артему, силой отвезет" - не принесли никакого успеха.

Через пять минут препирательств он просто махнул рукой на меня, и вышел из палаты.

А еще через пять минут появилась пожилая медсестра с подносом и строго наказала поесть.

– Приду, проверю, - сказала и вышла из палаты.

При виде еды, желудок настойчиво напомнил, что толком он сегодня еще не питался, а очень хочет.

С куриным бульоном я расправилась довольно быстро и принялась за второе. Осилив только половину, убрала все за собой на поднос и снова присела около Саши.

Боже, как я соскучилась по нему за эту неделю. Каждый день, находя цветы под дверью, бежала к окну, в надежде, что увижу его. Ходила по улицам и высматривала его машину. Проходила мимо центра, где его ресторан, но все равно не хватало храбрости пойти туда. Да что там, у меня не хватило храбрости позвонить ему, а только написала сообщение.

Ну, зачем я это сделала? Нужно было самой к нему ехать, и возможно, все было бы хорошо. Мы бы сейчас были дома и смеялись над нашей нелепой ссорой.

– Боже... не забирай его у меня, - умоляла я Всевышнего.
– Что хочешь, забери... только не его. Слышишь? Я не могу его снова потерять, когда только нашла...

Крупные слезинки одна за другой скатывались по щеке. Не было истерик, всхлипов. Просто слезы... немые слезы безысходности.

Я не знаю, сколько я так сидела, смотрела на такое любимое лицо, сжимая руку любимого, когда в палату зашла медсестра.

– Так, что тут у нас?
– она подошла сначала к Саше, осмотрела его, проверила датчики, потом к столику с подносом.
– Ну, хоть чуть-чуть покушала, - в голосе было небольшое ободрение.
– Тебе нужно немного отдохнуть, - медсестра подошла ко мне.

И только сейчас я поняла, как я устала. Глаза закрывались, а тело мечтало оказаться под пледом.

Молча кивнула и разрешила уложить себя на диван. Даже препираться сил не было.

– Не беспокойся, все будет хорошо, - заботливо накрыла меня пледом, и по-родительски погладила по голове.

В надежде, что Саша утром придет в сознание, закрыла глаза и уснула.

Глава 14.

Но Саша не приходил в сознание ни утром, ни вечером, и вообще, уже несколько дней.