Хватит. Я хочу бегать каждый день. Я готова просыпаться в четыре утра, если придется. Я хочу вернуть бег в свою жизнь.

Я хочу вернуть себя.

Я забегаю гораздо дальше, чем планировала. Мелкий желтый песок сменяется камнями, а длинный причал уходит в воду. Развернувшись в обратную сторону, постепенно перехожу на шаг и хватаю ртом воздух. Во мне бурлит адреналин.

Я чувствую уверенность. Жизнь. Как я могла все это забыть?

Вернувшись домой, опустошаю тряпичную сумку на верстак в маленьком гараже. У меня по меньшей мере несколько дюжин стеклышек: голубых, зеленых, янтарных. Достаточно, чтобы завершить скульптуру. Я думала, что закончу ее еще пару месяцев назад, но было непросто найти время для работы.

Надев резиновые перчатки, начинаю сортировать стеклышки по размеру и цвету. Маленькие пойдут на изгибы скульптуры, а большие – на ровные места.

Беру тюбик с клеем и красное стеклышко. У меня в запасе три часа до прихода Коннора. Если повезет, успею закончить скульптуру сегодня, а подарю уже через пару дней, когда клей высохнет. Коннору понравится. Сейчас ему нужна поддержка.

Включаю радио и, подпевая веселой кантри-песне, беру следующее стеклышко.

Да, я успею закончить ее сегодня. На работу ушло восемь месяцев, скульптура росла вместе с моей любовью к Коннору, став физическим воплощением моих чувств к нему. Наконец-то он поймет, как сильно я его люблю. Он увидит это.

И тогда поверит, что я никогда его не брошу.

28 мая

8 месяцев, 28 дней

Сегодня я едва держусь на ногах. Ночь выдалась тяжелой. Коннору позвонила мама – вся на взводе, – но когда он к ней приехал, то дома никого не оказалось. И остаток ночи он провел в переживаниях о ней. Естественно, мне не удалось поспать.

Подперев голову рукой, я натягиваю капюшон пониже, как вдруг что-то падает на парту.

Карточки с записями. Целая стопка, все исписаны аккуратным мелким почерком.

Почерком Эбби.

Поднимаю голову и сталкиваюсь с ее взглядом, лишенным всяких эмоций.

– Просто прочти все на розовых карточках. Желтые – мои.

На этом она уходит и занимает свое место впереди, а мне остается лишь смотреть ей вслед.

Наш проект. Наш годовой проект, от выполнения которого наполовину зависит выпускная оценка.

Я потратила на него часов десять за весь год. Судя по стопке карточек, Эбби работала над ним в двадцать раз больше.

Я подвела ее. Я игнорировала ее, динамила, сливала и…

Я подвела ее.

Сглатываю подкативший к горлу комок и, взяв карточки, просматриваю их содержание. Тут не меньше сотни, все аккуратно пронумерованы. Половина желтого цвета, а другая – розового.

Знала ли Эбби, что мне это понадобится? Что я не в курсе даже основных моментов нашей презентации?

– Энн, Эбби, ваша очередь.

Поняв, что учитель смотрит на меня, я киваю, снимаю капюшон и беру карточки. Они кажутся тяжелой ношей в моих руках – доказательством ее разочарования.

Мне дурно от мысли, что я бросила Эбби, свалив на нее всю работу. Я игнорировала подругу, будто она ничего не значит. Опять. Снова, снова и снова.

Она могла бы отыграться, рассказав все учителю или просто позволив мне молча стоять рядом на защите. Вместо этого она спасла меня, хотя я этого не заслуживаю.

Я выхожу к доске, Эбби там уже вешает плакаты.

– Спасибо, – шепчу, перехватив ее взгляд.

Она лишь кивает с тем же бесстрастным взглядом. Сочувствие, теплота, дружелюбие – всего этого нет. Эбби смотрит на меня, как на пустое место.

Это прощание. Так она ставит точку. Так она может отпустить меня, не испытывая угрызений совести. Эбби знает, что я завишу от Коннора, поэтому прежней дружбы между нами уже не будет.

Я окончательно ее потеряла.

Это финальный аккорд наших отношений.

От осознания происходящего у меня чуть не подгибаются колени. Когда презентация закончится, все станет официально. У меня не будет друзей.

Я останусь одна.

20 мая

8 месяцев, 20 дней

Когда я прихожу к Коннору, в квартире подозрительно тихо. Ненадолго задержавшись у двери – все-таки тишина не свойственна этому месту, – иду по коридору в его спальню. Меня сопровождает гулкий отзвук собственных шагов.

Открываю дверь и с удивлением замечаю, что шторы раздвинуты и в окно льется солнечный свет. Коннор сидит на полу, сосредоточенно склонившись над гитарой.

– О, отлично, садись! – Он явно рад меня видеть. Я словно вернулась в прошлое, когда Коннор весь день ждал моего возвращения, считая секунды до того момента, как мы снова будем вместе.