— Но как… Роми же сказала… Ты погибла, — нахмурился Адан. Вспоминать подробности вечера было мучительно больно. Все, как в тумане, который не спешил рассеиваться. — Разбилась…

— О, она не погибла, — незнакомец не дал Мире и слова сказать. — Но могла. Мы можем войти?

Пару секунд Адан переводил взгляд с болтливого спутника Миры на неё и обратно. Выходило, что она жива и даже с компанией, а Роми соврала. Зачем? И вообще, что им нужно?

Говорить было больно. Думать еще больнее, поэтому подумает потом. Завтра. Или позже. Сейчас спать.

— Нет, не можете, — Адан закрыл дверь, блокировал, а заодно отключил звонок и побрел обратно в спальню.

Через секунду послышалось незнакомое гудение, потом щелчок и шелест открывающейся двери.

— Нет, так нет. Но мы все равно войдём.

Адан резко обернулся, встретился взглядом с сероглазым незнакомцем, который так бесцеремонно, а, главное, легко вошёл в его квартиру. Не то чтобы разозлился. Скорее, удивился. А еще понял, что теперь окончательно проснулся. Правда, чувствовать от этого лучше себя не стал. Но зато хотя бы вспомнил… Все или почти все — трудно предположить, какого-то звена не хватает или, наоборот, лишнее, когда вся цепочка событий пережитого накануне не дружила с логикой.

— Что эта рыжая дура сказала?! — возмущенный голосок Миры вынудил посмотреть на нее. — Что я разбилась?! Я?! Да она сама разбилась, идиотка! Особый день… Перемены… У неё он был точно особый. Ллэр её спас. А если бы не мы… Не он… — она кивнула на спутника, меньше всего похожего на человека, который стал бы кого-то спасать, — эта чокнутая подохла бы в грязи на поле.

— На поле… — повторил Адан, задумчиво потирая переносицу.

Правильно, на поле. Где же ещё? Именно там он видел Роми в последний раз. Сначала они куда-то летели, потом отказали приборы, кабриолет упал, но они выжили… Потом… Потом творилось что-то, что разум объяснять отказывался. А дальше… Последнее, что помнил — огромная сиреневая луна. За секунду до этого — яркий зелёный свет от…

Он бросил взгляд на левое запястье — конечно, браслет. Свет на поле шел от него. А вот каким образом оказался у себя дома — ни малейшего представления. И что было потом — тоже. Похоже на провалы в памяти. Наверное, последствия падения. Но как-то он вернулся домой, вымылся и даже переоделся — следов грязи на спортивных синих брюках и белой футболке не заметно.

— А вы что, знакомы? — Мира обернулась к своему спутнику.

— С ним? — тот, кого она назвала Ллэром, театрально нахмурился. — Не-ет. Никоим образом. Нам просто надо поговорить. Про поле, — он посмотрел на Адана. — И про цацку у тебя на запястье.

— Роми в порядке?

— Ну-у-у… — протянула Мира. — Можно сказать и так. Жива, только в отключке, а с головой и до аварии не дружила. А ты что? Тоже за нее переживаешь? — она нахально усмехнулась. — Ну ты даешь! После того, как она тебя в баре… — Мира запнулась. Видимо, не смогла подобрать подходящего слова, но он словно услышал те варианты, которые крутились у нее на языке. — Что вы в ней нашли оба? Больные люди! — громко хмыкнула она, обернулась назад. — Кухня там? Есть хочется, — не дожидаясь разрешения, исчезла в проёме. — Только не подеритесь, ладно? — послышался уже оттуда насмешливый голосок.

Эта развязная хамоватая девица в болтающихся джинсах, с глубокой ссадиной на правой щеке ничем не напоминала напуганного зверька из бара, но это была она. Мира.

Адан перевел изумленный взгляд на незнакомца в чёрной футболке.

— Она всегда такая?

— Последние пару часов — такая. А раньше, — тот развел руками. — Без понятия. Кофе угостишь?

— Попроси подружку, и мне пусть тоже сделает, — Адан кивнул в сторону кухни, внимательно вгляделся в серые глаза. Странное ощущение — от Ллэра словно повеяло ледяным холодом. — Ты хотел поговорить. Очень убедительно дал это понять, — он с ухмылкой покосился на входную дверь. — Значит, давай поговорим, — Адан подошел к окну. Нахмурился, заметив, как на оптическом изображении горного ландшафта побежали грубые помехи. Черт… Сегодня что, и правда, особый день? Вся техника решила испортиться? Или от пережитых потрясений уже рябит в глазах? Неизвестно, что хуже. Он со вздохом опустился в кресло, помассировал виски. — Если можно, сразу к делу.

— Слушайте, — сбоку послышался громкий голос Миры, — а можно я здесь останусь, а?

Адан обернулся, от неожиданно-наглого предложения удивленно замер, изумленно моргнул. Мира в проёме радостно улыбалась, но, кажется, не шутила.

— В Актарион мне всё равно пока нельзя. Надо сначала всё вспомнить. А здесь так классно, почти как дома. Не у меня, — она на мгновение помрачнела, через секунду опять расплылась в улыбке. — Но в общем похоже. Как-то по-человечески, нормально. Не то, что у вас, — Мира бросила короткий, будто извиняющийся взгляд на Ллэра. — Я или на солнце поджарюсь или умру короткими отрезками накручивать километры по замку. А кофе сделаю, с удовольствием, сама хочу, — она снова исчезла на кухне.

Адан вопросительно посмотрел на Ллэра:

— Надо полагать, это шутка?

— Насчет солнца и замка — точно серьезно, а в остальном, — тот пожал плечами. — Её оставили без крыши над головой, у меня в Тмиоре, кажется, ей не понравилось.

— Жаль, ничем не могу вам помочь. Мне Мира не нравится, поэтому здесь не останется. Ты мне тоже не нравишься, — Адан ухмыльнулся, указал на свободное кресло напротив, — поэтому давай по существу.

— Давай по существу… — Ллэр неторопливо опустился в кресло, прищурился. — Роми была с тобой, когда едва не погибла. Как?