И в этот момент притихшая внутри «вторая» вдруг проснулась, напомнила о себе раздирающим вены противоречием. Она явно не разделяла намерений убивать. Мира оцепенела, каждой клеточкой ощутив знакомое, покалывающее в крови сопротивление. Казалось, целую вечность пыталась подчинить вторую себе, пока не сдалась — незнакомка внутри опять оказалась сильнее, опять знала, как. Только не учила, а делала вместо неё.

Мира открыла глаза. Плотная занавеска жалко повисла на кончике, в распахнутое настежь окно проник солнечный свет. Лизнул горячим языком ладони, отразился, окутывая Алэя в оранжевый, блестящий кокон. Неподвижное тело медленно приподнялось над кроватью и так и застыло без движения.

Она вдохнула, задерживая дыхание. Подчинилась, полностью отдаваясь во власть «второй». Поняла, что должна делать и когда остановиться. В полной тишине опустила руки, посмотрела на Алэя — он уже не парил в воздухе, а неподвижно стоял напротив. Тело больше не светилось, огненные искрящиеся лучи исчезли.

— Как?.. — Голос принадлежал не ему и прозвучал подобно взрыву. — Что?..

Мира оглянулась. Наверное, Роми явилась, когда её разделившееся сознание было обеими своими ипостасями не здесь. И наконец-то рыжая бестия смогла удивиться. Даже не сразу нашла способ это выразить: в округлившихся глазах плескалось изумление пополам с чем-то ещё, непонятным. Снова страхом?

Что-то с грохотом возвестило о своём падении, и Мира снова повернулась к Алэю. Он покачнулся. Вцепился рукой в спинку коляски, но на ногах устоял. Роми в миг оказалась рядом, подставила ему своё плечо.

— Ты… Алэ… Как… Что она?..

— Всё в порядке.

— Черта с два! — Роми не слушала. Выглядела встревоженной, испуганной. Тараторила невнятно и растеряно. То бросала взгляд на Миру, то снова ловила взглядом глаза Алэя. Роми была сама на себя не похожа. — Чёрта с два… Сядешь?..

— Рэм! — Алэй чуть повысил голос, но не помогло.

— …нет? Что с тобой?! — теперь Роми глядела вновь на неё.

Мира с удивлением обнаружила, что стоит рядом с кроватью. Не смогла удержаться на ослабевших ногах и почти рухнула на пол, нелепо цепляясь за покрывало.

— Успокойся, с ним всё будет в порядке… — выдохнула она.

— Я спокойна. Я…

— Ага, — просто сказал Алэй, и Роми замолчала. — Нет, все-таки сесть — хорошая мысль, помоги, — уже сидя на краю кровати, он несколько раз осторожно распрямил и снова согнул ноги в коленях. — Отвык, больно… Только не надо и это лечить, — улыбаясь, посмотрел на Миру. — Похоже, ты тоже не очень-то веришь в смерть, как выход…

— Верю, но… сложно…

Алэй покачал головой.

— Когда веры достаточно — нет. Умереть на самом деле легко.

— И эгоистичнее, — буркнула Роми.

— Возможно, только… убить… сложнее, чем умереть… оказалось, — с трудом, очень тихо, почти шёпотом, проговорила Мира. Закашлялась.

— Кто кого собрался убить? — Роми смотрела на неё сверху вниз.

— Я… его… — еле слышно призналась она. Кашель усилился — грудь будто сжали в тиски и проткнули раскалённым железом. Вдох казался невозможным, но Мира всё-таки сделала над собой усилие. Вздохнула, сипло хватая ртом воздух. Опять закашлялась — на этот раз сильнее. Отняла от губ ладонь и ужаснулась — перед слезящимися глазами заплясали алые пятна крови.

Ей показалось, что вновь повисла невероятная, тяжёлая тишина. Потом Алэй медленно, словно через силу, спросил:

— Ты что натворила?..

— Это вирус… Так… — она сглотнула. — Так уже было… Там… Дома…

Так было — Мира помнила. Слабость, неожиданные головокружения, холодный пот крупными каплями на лбу. Потом кашель. И кровь…

В первый раз она испугалась. Потом сумела убедить себя, что всё ерунда. Обычная простуда, пройдёт… И, действительно, прошло — не надолго. Кашель и слабость вернулись. В итоге она оказалась в больнице, где очнувшись в белоснежной палате, увидела над собой синие счастливые глаза и довольную улыбку.

— Всё будет хорошо, — пообещала тогда Таль.

Мира прикусила губу. «Всё будет хорошо» оказалось ложью. Адан прав — она смертельно больна. Она умрёт. Умирает. Сейчас и здесь. На глазах у опешивших вечных, которые продолжат жить и совсем скоро забудут о ней навсегда. Может быть, расскажут Ллэру. А он вряд ли расстроится. И тоже обязательно забудет. Или нет, но его жалость — слишком мало. И слишком унизительно.

Мира попыталась встать — на удивление получилось. Цепляясь за кровать, удалось удержаться на ногах, медленно выпрямиться, посмотреть Роми в лицо.

— Мне лучше уйти… — прошептала Мира.

***

За гигантским, почти во всю стену — от пола до потолка, окном царило самое настоящее буйство красок. Рыжее небо, розовые кроны огромных деревьев, бурые низкие тучи — безумная, потрясающе разнообразная палитра заката в Актарионе. Со своего места Адан мог видеть даже уползающее за горизонт голубое солнце. Яркое, блестящее, оно совершенно не слепило глаза. Почему-то казалось холодным, хотя скудных познаний в физике хватало, чтобы понимать: температура на поверхности превышает в несколько тысяч раз раскаленное светило Бэара.