— Некхек! — сказал Вэнасп. Он повернулся к своим коллегам. — Уже только за это парня надо заковать в колодки. Он сделал животное-талисман из нашего древнего врага.

— Если быть честным, Рейчис, скорее, деловой партнер, чем зверь-талисман. Но в любом случае вам придется признать, что он дает силу.

Я вытер руки о штаны: у меня вспотели ладони, и я утер пот со лба. В зале было жарко, а плюс к тому я боялся того, что может произойти. Ну и еще, мне нужны были сухие руки.

— Теперь о третьем испытании. Я соединил две разные дисциплины, чтобы создать новое заклятие.

Со своего высокого кресла Теорэт посмотрел на мои предплечья.

— Ты зажег только одну татуировку. Какую же вторую дисциплину ты использовал?

— Химию, — ответил я и сунул руки в карманы.

Бросив в воздух по щепотке порошков, я сотворил магический жест и проговорил формулу. Дело кончилось тем, что я обжег пальцы и втянул в себя воздух, чтобы с губ не сорвался болезненный крик. К счастью, на меня никто не смотрел. Все смотрели на каменное возвышение посреди зала. Вернее, то, что от него осталось. Взрыв разнес его на куски.

— Не так уж плохо для заклинания посвященного, как вы полагаете?

Теорэт перевел на меня взгляд. Его руки пришли в движение. Полагаю, он сотворил бы какое-нибудь крайне неприятное для меня заклятие, если б я посмел пошевелиться. Кажется, я все-таки перенял кое-какие повадки Рейчиса, поскольку в голову полезли неподобающие мысли. «Смогу ли я победить лорд-мага, если дело дойдет до драки?» Наверное, не стоит проверять… И не стоило выделываться. Но мне было важно, чтобы эти люди поняли, что я могу за себя постоять.

— Что ж, четвертое испытание, — сказал Осья-фест. Я увидел на его лице чуть приметную улыбку, особенно приятную на фоне кислых мин остальных членов Совета.

Впрочем, Вэнасп, казалось, был доволен.

— Да. Как насчет секретного знания? — спросил он и ухмыльнулся. — Девчонка предала тебя, парень. Раскрыла твою тайну, чтобы пройти испытания. Заслужила свое имя мага — Нифарья, рассказав нам, что у тебя Черная Тень. Все еще чувствуешь гордость?

— На самом деле я чувствую облегчение, — сказал я. И для разнообразия не солгал.

Я боялся, что Нифения… Нет, Нифарья… Боялся, что она не пойдет на это. Она была хорошим человеком, оказавшимся в тех же самых гадких обстоятельствах, в которых был бы и я, если бы не встретил Фериус Перфекс. Она заслужила возможность управлять своей жизнью.

— И ты скрывал ото всех эту страшную болезнь? — спросил Вэнасп. — Даже от Ке-хеопса?

Ну, вообще-то это он скрывал ее от меня. Мне хотелось сказать об этом, когда я понял, что теперь на меня смотрят все. Вот как они это делают. Вот как переписывают историю. Они знали, что мои родители утаили Черную Тень, но теперь, когда Pa-мет сошел с дистанции и уже не станет князем клана, мой отец должен был выглядеть непогрешимым. А это значило, что преступление теперь перевесят на меня.

— Думаю, сейчас это не имеет значения?

— Слова труса, — сказал Теорэт. — Ладно, какой же секрет ты приготовил для нас? Надеюсь, ты не думаешь, что твоя история о вмешательстве Дома Ра в заговор ше-теп обеспечит тебе имя мага?

А вот и еще один кусок переписанной истории. Нельзя объявить Ра-мета убийцей и заговорщиком. Его дом слишком силен и влиятелен. Зачем лорд-магу наживать себе лишнего врага?..

Я смотрел в их лица. Смотрел на этих людей — великих воинов и мудрецов. Осья-фест выглядел невозмутимым, но в его глазах по-прежнему пряталась улыбка. Неужели есть шанс, что после всего случившегося Совет и правда может дать мне имя мага и место среди нашего народа?..

— Нет, — вдруг раздался голос. Я не сразу понял, что говорю я сам. — Нет, лорд-маги, секрет, который я хочу раскрыть, не в том, что Pa-мет пытался использовать заговор ше-теп, чтобы получить контроль над кланом. И даже не в том, что джен-теп подло убили медеков, чтобы заполучить их магию и города, в которых мы теперь живем.

Я подошел к столику, где стояла чернильница с пером и лежали чистые листы пергамента. На них писались секретные сведения, передаваемые Совету. Я написал одно предложение, скатал пергамент в трубку и передал клерку. Тот подошел к креслу Теорэта и протянул свиток ему.

Старый маг взглянул на пергамент, а потом прошептал заклинание, заставив лист вспыхнуть и разлететься клочьями пепла.

— Что там было? — спросила Антария.

Он не ответил, поэтому заговорил я:

— Там было сказано: даже вся магия мира не стоит того, чтобы продавать за нее свою совесть.

По традиции в конце заседания Совета проситель закрывает глаза и ждет решения. Если решение в его пользу, это пишется на втором листе пергамента, который отдают просителю в руки. Если же решение против него — это просто тишина и пустота. Я не стал закрывать глаза, как и не дал сковать свои руки. Я устал прятаться и устал просить. Повернувшись, я направился к двери.