Я посмотрел на сестру, борясь с желанием упасть на колени, обвить руками ее талию и пообещать стать лучшим братом на свете. Я не знал, что движет Шеллой на самом деле и получится ли у нее хоть что-нибудь. Но вдруг получится? Вдруг это возможно?..

Сокол.

Я сидел, прислонившись спиной к дереву, и сквозь полог листвы смотрел в небо. Луна поднималась к зениту. За моей спиной горел небольшой походный костерок, который мы разожгли простеньким огненным заклятием (ладно-ладно, Шелла его разожгла).

Костер располагался позади меня, чтобы не слепил глаза. Я должен был следить за сестрой, сидевшей ярдах в тридцати поодаль. Она настаивала, чтобы я не подходил ближе — якобы звук моего дыхания отвлекал ее. Но на самом деле — полагал я — Шелла просто боится, что мое присутствие испортит заклинание.

Зов относится к заклинаниям, воздействующим на разум. Эта сфера магии называется у нас магией шелка, и она почти не имеет внешних проявлений. Если смотреть очень-очень пристально, можно было заметить едва заметное мерцание, окружавшее Шеллу, и легчайшее движение воздуха — заклинание распространялось, разыскивая животное и притягивая его к сестре.

Это само по себе уже было изумительно. Большинство посвященных тратили долгие дни в тщетных попытках сотворить подобное заклятие. И все заканчивалось лишь тем, что они падали без сил. Шелла же, хотя была сегодня явно не в лучшей форме, заставила заклинание работать с первой попытки. Все это было замечательно, но в глубине души я желал, чтобы к Шелле никто не приблизился, даже таракан.

Моя работа «охранника» была сравнительно легкой. Если поблизости окажется насекомое или мелкое животное, я должен его прогнать. Насекомые годятся для животных-талисманов. Не знаю точно почему, но думаю: их мозг слишком примитивен и не пригоден для полноценного общения с магом. Связать себя с насекомым — значит лишиться возможности обрести талисман, потому что другие животные уже не смогут ответить на зов.

Еще опаснее больные животные. Они попытаются прицепиться к магу, отчаянно пытаясь продлить свою жизнь. Но болезнь может передаться самому магу, ослабив его на долгие годы. Даже когда животное умрет, болезнь останется. Для мага это не смертный приговор, но… близко к тому.

Наверное, следовало гордиться тем, что Шелла доверила мне столь важную миссию. Однако у меня были кое-какие соображения на сей счет.

Во-первых, она почти наверняка солгала, что родители разрешили ей призвать спутника. Шелла есть Шелла. Она, видимо, решила, что управится с этой задачей и, когда явится домой с талисманом, ей все простят, поскольку победителей не судят.

Во-вторых, она чувствовала себя в безопасности уж точно не потому, что я ее охранял. Скорее всего никакой защитник ей не был нужен. Идеально исполненное заклинание зова состоит из двух частей. Оно не только притягивает правильных животных, но и отторгает неправильных. Скорее всего слабые и больные животные просто обойдут Шеллу стороной. И на самом-то деле моя миссия — не мешать, ждать и надеяться, что Шелла справится.

Вот о чем я думал последние несколько часов. Меня пронизывал ночной холод и терзали сомнения. Правда ли Шелла призовет для меня спутника? Я поглядывал на нее, пытаясь разгадать, что она делает. Шелла выглядела такой же, как и всегда — спокойной, безмятежной и уверенной в себе. Я вообще-то нужен ей здесь как защитник? Или только как зритель — свидетель ее грандиозного триумфа?

Шелла постоянно упрекала меня за лень. Дескать, стать могучим магом нетрудно — всего-то и нужно, что усердно работать над собой. Но я отлично знал: сестра получает бесконечное удовольствие от своего превосходства. Станет ли она помогать мне, рискуя этого лишиться? Или откажется от обещания, когда получит то, что хочет?

Я скопировал ее позу: скрестил ноги и выставил руки перед собой, уперев локти в колени. Правая кисть повернута тыльной стороной внутрь, безымянный палец и мизинец прижаты к ладони — знак связи. Левая кисть обращена тыльной стороной наружу, указательный и средний пальцы соприкасаются — знак зова. Дыша бесшумно, как учил нас мастер Осья-фест, я повторял простую словесную формулу из четырех слогов, снова и снова: те-ми-ен-ка, те-ми-ен-ка.

Я закрыл глаза. Не потому, что этого требовало заклятие. Просто невесело было смотреть на бледные безжизненные татуировки. Сосредоточившись и собрав в кулак всю свою волю, я подумал о соколе.

«Призываю тебя. Мы должны быть вместе. Мы должны связать наши души воедино. Я призываю тебя. Приди».

Я повторял это раз за разом, пытаясь отрешиться от нарастающей головной боли. Я концентрировался на жестах и безмолвных вербальных формулах. Я бросал в пространство свою волю и силу. Все одновременно.

Те-ми-ен-ка. Те-ми-ен-ка.

Казалось, прошло много часов, а на самом деле, наверное, — минута или две. Налетел ветер, взъерошив волосы, и длинные пряди защекотали мне лицо. На лбу выступил пот, а глаза заслезились. Я сморгнул едкие капли. Легче не стало, но концентрация, разумеется, тут же нарушилась. Я утер пот, поняв, что пропитался им насквозь. Вокруг ничего не изменилось. Потрескивал костер. Шелла по-прежнему неподвижно сидела в своем круге, в тридцати ярдах поодаль. Мир словно вовсе не заметил моих усилий.