– За что?

– Теперь моя Настя может оставить только одну работу.

– А сейчас она на скольких?

– На трех… – В его глазах было столько любви, что я невольно представил себе милую женщину лет тридцати, в сарафане в пол, с русой косой до пояса, стеснительную и покорную…

– Не за что, – ответил я.

Мой новый водитель называл меня по отчеству – Палыч, я его – Михалычем. Таксист показал себя легко обучаемым и вскоре работал уже как настоящий персональщик.

Через месяц мне пришло письмо, что в течение недели я могу получить свой автомобиль, и я радостно и с праздником в сердце торжественно объявил Михалычу, что он может получить новый немецкий агрегат и не использовать более личную машину. В ответ он лишь улыбнулся.

Когда мы выезжали из магазина, когда новенькая резина впервые коснулась московского асфальта, я вдруг испытал глубокое чувство мессианства. Я изменил жизнь человеку, подарив ему лучшую долю, а он, в свою очередь, освободит жену Настеньку от непосильного труда, и дети их больше не будут нуждаться.

Жизнь вошла в привычную колею. Я по-прежнему много передвигался по Москве, а Михалыч делал свою работу безукоризненно. Иногда я привозил домой женщин, но мой водитель ни разу не пошутил на эту тему, и, когда я, бывало, говорил ему, что хороша была девка, он не реагировал – лишь опять улыбался. Через месяц я прибавил Михалычу зарплату, а еще примерно через столько же услышал от него такое:

– Слышь, Палыч, отпусти меня.

– Тебе завтра нужно или сегодня? – уточнил я.

– Совсем отпусти! – попросил водитель.

– Что-то случилось? Если нужна помощь – только скажи!

– Нет, Палыч, все нормально.

– Нашел другого, побогаче?

– Зачем ты так… Хочу вернуться в такси!

– Не понял, – удивился я. – Вчетверо меньше получать на своем драндулете?

– Не могу я… Как-то сподручнее в такси.

И я, не желая потерять такого нужного мне человека, которому делал только благо, принялся горячо убеждать Михалыча, что он совершает колоссальную ошибку, что судьба вряд ли выдаст ему второй шанс и его Настеньке придется опять вернуться на две дополнительные работы. Я чувствовал себя священником, наставляя на путь истинный совершающего ошибку прихожанина.

– Не сотвори глупость, Михалыч! – тихо и театрально произнес я.

– Прости, Палыч… Я отработаю две недели, не волнуйся…

Уже поздним вечером я вспомнил, что у меня есть его домашний телефон. Мне пришла в голову спасительная идея позвонить Настеньке, жене Михалыча, милой женщине, которой опять придется мыть сотни и сотни метров полов ежедневно. Я подумал, что трудолюбивая умная женщина сможет убедить моего водителя не совершать глупостей и не делать детей несчастными.

Конец ознакомительного фрагмента.