– Варвару Мокроусову, а дочь у них, кажется, Софья, - напомнил Берия.

– Ну, тебе виднее... В общем, потребовали выкуп 5 миллионов долларов. Сорокин деньги собрал, но решил отомстить. Вроде как итальянская мафия ему бойцов дала, так они в Мексике навели шороху. Кого-то на тот свет отправили, а самого главного Сорокин в Америку привез и сдал людям из ФБР.

– Гувер, наверное, был очень рад, - хмыкнул соратник.

– Ничего весёлого тут нет, - нахмурился Сталин, и Берия ещё больше втянул голову в плечи, хотя и без того от природы походил на филина, а пенсне только добавляло сходства.
– Печально то, что у нас не налажен контакт с объектом. Мы должны держать руку на пульсе, даже если наш человек является... Как ты мне говорил?

– 'Спящим' агентом.

– Вот-вот, 'спящим'. Недоработка, о чём я и сказал Фитину.

– А не может это быть преднамеренной недоработкой?
– вкрадчиво, словно бы про себя, поинтересовался собеседник.

– Хочешь сказать, его могли в Америке перевербовать?

Берия пожал плечами. Мол, доказательств нет, но если надо - найдём.

– Не впадай в ежовщину, Лаврентий, - буркнул Отец народов.
– Но к Фитину присмотрись, ненавязчиво так, чтобы ничего не заподозрил.

– У меня есть свой человек в его окружении, ему и поручу.

Иосиф Виссарионович разломил очередную папиросу из пачки с надписью 'Герцеговина Флор' и принялся неторопливо набивать трубку. Берия молчал, ожидая, что ещё скажет руководитель партии и государства. За годы работы под Сталиным он привык к подобному ожиданию. И даже табачный дым его не мог вывести из равновесия, хотя некурящий министр обороны к любителям подымить относился без особой симпатии. В его кабинете курить запрещалось, а если собирались всем руководством - приходилось терпеть. Не сделаешь же замечание, пусть даже этот некто стоит в иерархии намного ниже тебя, если тут же дымит и сам Вождь.

– Я вот что думаю, - наконец заговорил товарищ Сталин.
– Наш Сорокин достиг в Соединённых Штатах высокого положения как бизнесмен, не пора ли ему попытаться войти во власть?

– Иностранцу? Объект говорил, что Гувер знает кое-что о его прошлом, в частности, о его побеге из лагеря в Коми, но держит эту информацию при себе. Со слов Сорокина, Гувер и в легенду его жены не поверил, пришлось ему придумывать, что он якобы помог совей невесте бежать из СССР. Боюсь, если Ефим Николаевич рискнёт сунуться в политику, преследуя наши интересы - если вы это имеете в виду - то шеф ФБР может использовать эти данные против него.

– Снова Гувер... Я всё-таки склоняюсь к мнению, что его нужно убирать. Только так, чтобы это не бросило тень подозрений на товарища Сорокина. Как считаешь, можно это доверить Фитину?

– Конечно, можно было бы посмотреть, насколько он предан делу партии. Если бы справился - то смыл бы с себя все подозрения. Однако боюсь... Боюсь, что Гувер мог подстраховаться на случай своей смерти.

– Но мы же не знаем этого наверняка?

– Не знаем. Однако исключать такую возможность нельзя. Тем самым можем спровоцировать цепную реакцию, и наш 'спящий' агент может оказаться уснувшим навсегда. В лучшем случае получить пожизненное.

– Думаешь, они там знают, что Сорокин работает на нас?

– В любом случае мало хорошего в том, если вдруг выяснится, что известный на все Штаты магнат и меценат Фил Бёрд на самом деле не тот, за кого себя выдаёт. Многие деловые партнёры откажутся с ним работать. А уж подозревать в нём коммуниста станут в любом случае, даже несмотря на то, что он, рискуя жизнью, сбежал из исправительного учреждения.

– Мда, хотя система реформирована сразу после Победы, а несправедливо осужденных мы стали выпускать ещё до войны, ГУЛАГом на Западе обывателей пугают до сих пор, - задумчиво протянул Сталин, пыхнув трубкой.
– Так что ты предлагаешь, Лаврентий?

– Пусть Фитин прозондирует почву. Я слышал, у него в ФБР свой человек есть. Правда, на маленькой должности, но может он сумеет всё же хоть что-то выяснить.

Сталин, не ответив, снова принялся расхаживать по кабинету, попыхивая трубкой, и поворачивающий за ним голову Берия еще больше стал похож на ночного пернатого охотника.

– Хорошо, - спустя минуту сказал наконец Вождь.
– Я сам озадачу товарища Фитина. Посмотрим, какой он коммунист, как умеет справляться со сложными заданиями. А нам с тобой, Лаврентий, нужно ещё кое-что обсудить. Помнишь, этот Сорокин нам рассказывал про атомные электростанции? Доставлять ядерные боеголовки на другие континенты мы уже научились, а теперь, как куратор атомного проекта, расскажи мне, что у нас происходит с мирным атомом?

Когда Берия выходил из Кремля, наверху уже громыхало, а на поля его шляпы упали первые капли дождя. Глянул на часы - время близилось к восьми вечера.

– Давай домой, - кивнул водителю.

Усевшись в машину, ослабил узел галстука. Душно, да еще позади тяжёлый разговор с Кобой. Впрочем, в прежние годы Хозяин бывал и покруче. Причем бывал куда чаще, чем сейчас. Стареет... Да и он сам, в общем-то, моложе не становится. Вчера вон поясницу прихватило, а никогда раньше не жаловался. Но, как ни крути, другой кандидатуры, кроме своей, на случай замены Вождя, если с тем что-то случится, Берия не видел. Да, в чём-то Сорокин был прав, когда упоминал, что в ТОЙ истории народ не выдержал бы двух грузин подряд у руля страны. Но в его реальности ситуация была несколько иная, и проецировать её на то, что происходит сейчас - политически безграмотно. Советский народ живёт не то что бы хорошо, но и не голодает, хотя от войны минуло не так уж много лет. А реформы они начали проводить ещё до нападения фашистов, и уже тогда эта реальность стала расходиться с прежней. Сорокин послужил тем самым камнем, от падения которого в воду истории расходятся сметающие всё на своём пути круги.