М-да, с одной стороны, в глубине души я надеялся сначала на оправдательный приговор суда присяжных, а затем на то, что судья даст минимальный срок по этой статье. С другой - мог ведь и электрический стул впаять. Во всём нужно видеть позитив. Но тут я поймал растерянный взгляд Вари, чуть ли не крови закусившей нижнюю губу, и с ужасом понял, что не увижу её целых 15 лет. Разве что короткие свидания. Это ж, когда я выйду на свободу, мне будет 66! Надеюсь, всё же мне удастся первые 10 лет отсидеть без косяков, хотя, зная свой характер, отнюдь не был в этом уверен.

Ой, как грустно-то! Конечно, в Бутырке было не лучше, когда людей ежедневно водили на расстрел, да и меня пытались на тот свет отправить, но сейчас, спустя почти полтора десятка лет, всё это казалось уже каким-то сном. Похоже, кто-то там, наверху, решил, что пора окунуть удачливого бизнесмена и счастливого семьянина Ефима Сорокина мордой в дерьмо. Эх, знать бы ещё, чьих это рук дело... Кому я перешёл дорогу, что он захотел упечь меня в места не столь отдалённые... От бессильной ярости мне оставалось лишь сжимать кулаки и двигать желваками.

– Позвольте?

Полисмен предлагал мне вложить запястья в раскрытые наручники, что я, секунду поколебавшись, и сделал. Не когти же рвать, в самом деле, ещё не хватало, чтобы меня пристрелили при попытке к бегству.

Меня повели по коридору мимо расстроенного Стетсона и Вари, в глазах которой застыли слёзы.

– Саймон, доведите с Джейкобом это дело до конца, - успел я сказать Стетсону, чуть задержавшись.
– Наймите хоть целую армию сыщиков, но выясните, кому я перешёл дорогу. Попробуйте напрячь своё руководство в Бюро. И, кстати, добытый нами компромат на присяжных можете слить в СМИ, пусть это будет нашей маленькой местью.

А Варе прошептал на русском, одними губами:

– Я тебя люблю.

На что она прошептала в ответ:

– И я тебя.

На первое время меня определили в небольшую тюрьму при здании суда. Здесь осужденные содержались до того, как им объявят о переводе в пенитенциарное учреждение, где им предстоит отбывать постоянный срок.

– С Днём рожденья меня, с Днём рожденья меня, - пропел я на манер знаменитого спича Мэрилин Монро в адрес Президента Кеннеди, прежде чем улечься на жёстком матрасе.

В камере на четверых нас было всего двое - я и неразговорчивый, грустный негр. Остаток дня и ночь, ворочаясь на не первой свежести матрасе, гадая, что из себя представляет Сан-Квентин. До оглашения приговора я почему-то думал, что в случае признания виновным меня могут отправить на знаменитый остров Алькатрас, который Аль Капоне покинул уже сифилитиком. Туда, правда, отправляли самых отпетых уголовников, каковым я ещё не успел стать, но, с другой стороны, территориально она находится в штате Калифорния. Имелась на территории штата и открытая в конце 30-х годов этого столетия тюрьма на острове Терминал, но что она собой представляла - я догадывался весьма смутно. Впрочем, думаю, в Сан-Квентине если и получше условия, чем в Алькатрасе, то ненамного.

Как я ожидал, апелляция судом была отклонена. Утром десятого дня я кое-как привел себя в порядок при помощи захваченных заранее из дома рыльно-мыльных принадлежностей, включая безопасную бритву. После завтрака, состоявшего из традиционной кукурузной размазни, куска подсохшего хлеба и, как ни удивительно, стакана пусть и не свежевыжатого, но всё же сока, дверь в мою камеру распахнулась, и на пороге застыл конвоир. Смерив меня равнодушным взглядом, он кивнул, держа руку на расстёгнутой кобуре:

– Собирайтесь мистер Бёрд, пора.

Ну вот и настал момент истины. Будем надеяться, что Стетсон и адвокат сделают всё возможное и невозможное, чтобы выдернуть меня из тюряги как можно быстрее.

Спустя 18 часов утомительного путешествия с остановкой на обед в придорожном заведении (нужно было видеть округлившиеся глаза посетителей забегаловки) и парой остановок для отправления нужды на обочине автобус с эмблемой пенитенциарной системы Калифорнии въезжал в ворота расположенной на севере штата тюрьмы Сан-Квентин. Государственная тюрьма Калифорнийского Департамента исправительных учреждений и реабилитации напоминала какого-то мифического дракона, греющегося на скале в последних отсветах редкого декабрьского солнца. Почему-то сразу вспомнились фильмы 'Побег из Шоушенка' и 'Зеленая миля'. Кстати, даже несмотря на то, что книги Кингом ещё не написаны, можно было бы сделать экранизацию. Сюжет я помнил неплохо, особенно 'Побега из Шоушенка'. Другой вопрос, будет ли в застенках возможность хотя бы сценарий написать...

Я и еще семеро бедолаг были скованы одной цепью, опутывавшей левую лодыжку каждого из нас. Из всей семёрки я выглядел самым спокойным, в смысле, не пускал нюни, как большинство ехавших со мной осужденных, и не хорохорился, как вон тот явно не мывшийся пару месяцев тип, назвавшийся Диком. Заявив, что это уже его третья ходка, и одна из них пришлась как раз на Сан-Квентин, он решил запугать нас рассказами о жутких тюремных порядках.

– Ничего, - говорил он, ухмыляясь щербатым ртом, - тут главное - уметь себя поставить. Администрации на глаза желательно попадаться как можно реже, а при общении с другими зеками не давайте себя в обиду, и всё будет пучком. А вообще держитесь меня, я тут всех авторитетов знаю.