— Его на гати уже кто-то прихлопнул, — сказал идущий сзади Неловкин. — Может, наши, а может быть, под немецкую пулю попал…

Когда мы вернулись на пункт, гитлеровские танки уже подползли к первой траншее, в которой еще продолжалась горячая схватка.

Все три наши батареи открыли огонь бронебойными снарядами. Расстояние было невелико. В первые же минуты шесть танков были подбиты, остальные, бросив свою пехоту, огрызаясь огнем, поспешно начали отходить за высоту.

Ворвавшийся в траншеи фашистский батальон почти весь был уничтожен в рукопашном бою. Уцелевшие гитлеровцы залегли. Их добили минометным и ружейно-пулеметным огнем.

В течение дня фашисты предприняли еще шесть попыток захватить высоты. Каждый раз немцы вводили в бой несколько рот с танками.

Будь у нашей артиллерии, стоявшей на закрытых позициях, достаточно боеприпасов, она смогла бы преградить дорогу атакующей пехоте. Но снарядов осталось мало, и гитлеровцы довольно легко прорывались через редкий заградительный огонь. Поэтому отражение атак легло в основном на плечи пехоты, а также на 82-миллиметровые минометы и 45-миллиметровые пушки.

Во время четвертой по счету атаки вражеской пехоте, на этот раз наступавшей за танками, удалось ворваться в траншеи 2-го и 3-го стрелковых батальонов. На отдельных участках гитлеровцы по ходам сообщения подошли к огневым позициям противотанкового дивизиона. Положение опять стало угрожающим.

Уцелевшие бойцы 1-й стрелковой роты 3-го батальона во главе с политруком Федором Павловичем Хариным — командир роты был убит — бросились в контратаку, прижали немцев в траншейных тупиках и уничтожили их. Сам Харин погиб в этом бою.

Тяжелая обстановка сложилась во 2-й роте того же батальона, в которой осталось всего шесть человек во главе с раненым лейтенантом Б. И. Романовым. Снайпер старший сержант П. Г. Храмцов, на счету которого было тридцать пять убитых фашистов, успел вынести командира, хотя сам имел два ранения.

В образовавшуюся брешь ворвалась рота гитлеровцев, но здесь она была встречена 1-й и 3-й батареями, которые, ведя огонь осколочными снарядами вдоль траншей, расстреливали наступавших немцев. Попытка врага прорваться в глубину обороны и сбросить нас в болото потерпела неудачу.

2-й батарее, тоже оказавшейся во время этой атаки на острие вражеского удара, пришлось действовать с полным напряжением. Подбив три танка, батарея открыла огонь по пехоте, ворвавшейся в траншеи двух стрелковых рот. Командир батареи Понятовский и комиссар Бизюков взялись за автоматы. Вместе с группой бойцов они отгоняли гитлеровцев, которые подползали слишком близко.

Командир орудия А. С. Коровин, наводчик Н. Д. Артеменко и заряжающий М. И. Метелкин подбили немецкий танк, вырвавшийся вперед. Потом перенесли огонь на пехоту, просочившуюся к третьей траншее. Вскоре Коровин был ранен. Ранило в голову и Артеменко. Несмотря на это, артиллеристы продолжали стрельбу до тех пор, пока не кончились снаряды — двести штук, полный боекомплект. Когда орудие смолкло, Артеменко и Метелкин собрали группу красноармейцев и, ведя огонь из винтовок и автоматов вдоль траншей и ходов сообщений, не подпустили гитлеровцев к огневой позиции.

На наш наблюдательный пункт тоже прорвалось до взвода вражеских автоматчиков. Пришлось мне, комиссару, разведчикам Юрченко и Неловкину отбивать их атаку. Трудно было двумя автоматами, парой пистолетов и четырьмя гранатами сдержать натиск двадцати гитлеровцев. Вероятно, нам пришлось бы сложить там свою голову, но подоспела подмога. Группа наших людей ударила во фланг фашистам. Возглавлял эту группу мой заместитель С. Житник. Вместе с ним были старший адъютант С. Ярош, старший писарь А. Дубынин, шоферы Ф. Гомза, А. Кондратьев и Н. Туркин, начальник артснабжения Н. Горбацкий и комиссар 1-й батареи С. Пушкарев, раненный в голову и шедший к Прохоровой на перевязку.

Зажатые с двух сторон, фашисты укрылись в воронках, которые и стали для них могилами.

— Чем тебя ранило? — спросил я Пушкарева, после того как опасность миновала.

— Да так, ерунда, видно, осколком задело, — ответил комиссар батареи. Он рассказал, что вместе с Н. М. Макаровым находился под подбитым танком, где укрывался орудийный расчет. Само орудие — в полусотне метров от танка. Номера посменно ползали к нему и вели стрельбу. Во время бомбежки одна бомба упала около танка. Были убиты наводчик младший сержант В. Д. Губанев и краснофлотец И. Д. Фирстов.

Пушкарев после перевязки не хотел уходить с батареи, так как считал свое ранение пустяковым. Однако к вечеру он почувствовал себя плохо и был отправлен в медсанроту. Потом на самолете его доставили в московский госпиталь, где нейрохирурги сделали Пушкареву сложную операцию.

Положение на участке бригады значительно осложнилось. Противник захватил наши первые траншеи. Все, что уцелело от бригады, сбилось в третьей траншее, прижатой к болоту. Еще одна-две вражеские атаки — и гитлеровцы смогли бы, вероятно, полностью овладеть высотами. Но атак не последовало: обескровленный враг не в силах был продолжать наступление. Только минометчики беспрерывно обстреливали нашу последнюю траншею. Бойцы и командиры укрывались от губительного огня в землянках, подбрустверных нишах и глубоких щелях.