Многие суфии подвергались преследованию за свои неортодоксальные взгляды, немало было объявлено еретиками и убито, поэтому формально-рассудочный, экзотерический подход создал рассудку дурную репутацию в глазах суфиев. Иногда эта дурная репутация по ошибке распространялась не только на низший уровень интеллекта, но и на разум как таковой.

Ортодоксии и догматизму в суфизме противопоставлялись опьяненность и отказ от разума. Но не следует забывать, что свободомыслие – последовательное и бесстрашное мышление – может служить даже более сильным противоядием от догматизма.

Другая причина отрицательного отношения к разуму заключается в том, что суфизм за несколько веков привлек огромное количество последователей, так что начиная с XI–XII веков возникла необходимость в формировании тарикатов, суфийских братств или орденов, куда входили сотни и тысячи дервишей. Суфизм стал наиболее массовым в истории духовно-религиозным эзотерическим учением. В этом его сила, но в этом и слабость: эзотеризм и массовость плохо сочетаются.

Эзотерические доктрины суфизма, включавшие метафизику и предназначенные первоначально для узкого круга тщательно отобранных учеников (например, у Джунайда, суфийского мыслителя и учителя IX века, их было всего около двадцати), оказались доступны далеко не всем. Конечно же, понятные массам нравоучения, назидательные истории, вера в чудеса, амулеты, поклонение могилам святых и совместные ритуалы, особенно громкий зикр (к которому многие наставники относились без особого энтузиазма) [56] , пользовались б'oльшим спросом.

Стал формироваться упрощенный, народный суфизм. Этот процесс описывает Ахмад Газали (ум. 1126), автор знаменитого трактата о любви «Наития влюбленных» и младший брат великого теолога Абу Хамида ал-Газали, говоря о практике сэма (сама', радение): «Все шло должным образом, пока простой народ не начал подражать им [подлинным суфиям], и тогда доброе перемешалось с гнилостным, и нарушилась вся система» [57] .

Любовь и разум нередко противопоставляются в суфийской литературе (особенно в персидской поэзии), но для этого противопоставления нет оснований, если речь идет о высшем, универсальном разуме – он действуют заодно с любовью.

С другой стороны, любовь без мудрости, любовь, не прибегающая к помощи ума, может быть деструктивной силой. По словам Дж. Нурбахша, если положительные любовные чувства «не принимают во внимание ум или не могут его использовать и вырываются на поле битвы в одиночестве (только с эгоистическими желаниями), возникает любовь с качествами огня. Ради себя такая любовь сжигает все. Чтобы удовлетворить свои эгоистические желания, она разрушает других» [58] .

Руми и Ибн 'Араби писали стихи, исполненные экстатических любовных переживаний, и в то же время оба были авторами вполне трезвых философских трактатов. Существует «суфийский путь любви» (так У. Читтик назвал свою книгу о Руми) и «суфийский путь познания» (так называется его книга об Ибн 'Араби) – и это по сути не разные пути, а различные, но взаимосвязанные аспекты одной духовной традиции.

«Разница между двумя этими направлениями […] – это вопрос расстановки акцентов. Таким образом, последователь одного пути вполне мог делать заявления, скорее ожидаемые от последователя другого. Вот почему такой суфий, как, например, Ибн 'Араби […], чья школа опиралась на интеллект, мог открыто заявлять, что “ислам – это преимущественно школа любви”, а такой поэт, как Джалал ад-Дин Руми […], известный прежде всего как влюбленный – и в жизни, и в своих произведениях, – обнаруживал глубочайшее интеллектуальное понимание в своем шедевре Маснави. […] Любовные поэмы Руми […], Санаи и Аттара […], Хафиза […] основаны на глубоких метафизических идеях» [59] .

Ответ кажется очевидным: любовь превыше всего.

Но, согласно мнению того же «великого шейха», познание может быть даже важнее, чем любовь: «…Ибн 'Араби настаивает на том, что искатель Бога продвигается по Пути прежде всего благодаря познанию, однако шейх не отрицает и роли любви. На самом деле, Ибн 'Араби придает любви такое значение, что Анри Корбен ставит его в один ряд с Ахмадом Газали (ум. 1126) и Руми (ум. 1273). Cправедливости ради нужно сказать, что Ибн 'Араби считал познание более важным для духовного пути» [60] .