– Думали? Или надеялись?

– Можно и так сказать, – не стал делать вид, будто рад моему появлению, Чесмарци и отправился терзать появившегося на палубе капитан-лейтенанта.

– Я смотрю, вы с ним на ножах? – прищурился из-за посверкивавших на волнах отблесков начавшего клониться к закату солнца Рауль Луринга.

– Что вы, господин граф, ничего подобного, – покачал я головой. – Показная неприязнь тайной службы и надзорной коллегии. Традиция-с.

– Просто Рауль, мы же договорились, – поправил меня граф. – Надеюсь, ваша показная неприязнь не станет реальной проблемой?

– Наоборот. В итоге все окажутся только в выигрыше. Каждый будет куда ответственней относиться к своим обязанностям, зная, что ни один его промах не останется без последствия.

Захлопали на ветру паруса, флейт легонько дернулся, но граф не обратил на это никакого внимания и неожиданно заявил:

– Раз уж об этом зашла речь, обязанности Чесмарци я представляю, а вот насчет ваших, Себастьян, никто ничего определенного сказать так и не смог.

– Если не вдаваться в подробности, мне поручено приглядывать за братом Бернаром.

– Просто приглядывать?

– И в случае необходимости исправлять недочеты. Надеюсь, правда, до этого не дойдет.

– Полагаете, на борту нет бесноватых?

– Полагаю, это маловероятно. – Проведенный экзорцистом обряд должен был очистить корабль от киля до кончика грот-мачты, но вот марионетки… – Кстати, как отбирали команду?

– Никак, – фыркнул граф. – Просто ткнули пальцем в первый попавшийся корабль и отсеяли с него всех, кто вызывал хоть малейшее подозрение.

– Новых людей взамен не принимали?

– Нет. И на берег сойти никому не давали. Чему команда безмерно рада.

– Уже лучше, – расслабился я. Вряд ли на каком-то задрипанном флейте служила марионетка. Другое дело – отобранные для высадки на остров пехотинцы. – Кто-нибудь в курсе цели или конечного пункта назначения нашего плавания?

– Вы с Чесмарци задаете одинаковые вопросы…

– Это профессиональное…

– Карта находится у меня. Капитану известно лишь общее направление. – Рауль усмехнулся и, прежде чем я успел открыть рот, добавил: – Насчет караульных у каюты Чесмарци уже распорядился.

– Просто замечательно.

– А для большей безопасности он заселится вместе со мной.

– Логично.

– Считаете?

– Все мы заинтересованы в успехе экспедиции, – глянул я в глаза шефу дворцовой охраны, – но некоторые заинтересованы в этом куда больше других.

– Вильям? – заинтересовался явно задетый за живое граф и несколько раз сжал и разжал кулак, будто разминая занемевшую левую кисть.

– Ему выдали слишком много авансов, и теперь придется доказать, что он этого достоин.

– А вам, говорят, надо загладить старые грешки? – И, хоть по лицу Рауля скользнула едва заметная улыбка, шуткой этот вопрос не был совершенно точно.

– Скажем так: в случае неудачи Вильям может получить второй шанс, я – нет.

– Выходит, вам можно доверять больше, чем ему?

– А есть, что доверить?

– Пока нет. Но кто знает, как оно обернется в будущем? – Заслышав звон серебряных колокольчиков, граф Луринга отвернулся от борта и уставился на появившегося на палубе экзорциста. – Неужели так сложно переодеться? Или хотя бы снять бубенцы?

– Звон бубенцов мешает бесноватым сосредоточиться, – пояснил я графу.

– И нервирует команду, – нахмурился Рауль, наблюдая, как шарахаются от Бернара матросы. – Еще только бунта на борту не хватало для полного счастья!

– Привыкнут, – беспечно отмахнулся я.

– Это хорошо, мой друг, что вы такой спокойный…

– Не понял?

– Вас с ним в одну каюту заселили. – И, хохотнув при виде моей вытянувшейся физиономии, граф направился к капитан-лейтенанту, который уже успел сменить мундир на штатское платье. Команда тоже переоделась, и теперь о нашей принадлежности к военному флоту Стильга напоминали лишь баллисты да трепетавший по ветру флаг. Но торговцы Нильмары обычно в море выходят тоже вооруженными до зубов, а поднять альбатроса – минутное дело.

Ужиться с экзорцистом в одной каюте оказалось не так уж и сложно. Первые несколько дней мы с ним и вовсе толком не виделись: брат Бернар бродил по палубе, пугая шалевших при его виде матросов, я валялся пластом, дожидаясь, пока наконец пройдет головокружение. Не то чтобы приступ морской болезни действительно свалил с ног, но особого желания подняться с койки не возникало. Мне еще повезло: вид то и дело перегибавшегося через леер, чтобы освободить желудок, Рауля заставлял благодарить всех Святых, избавивших от подобного испытания.