Я покорно поплелся с палубы, дошел до каюты и лишь тогда повис на руке сержанта.

– Джед, не хочу я туда. Там темно и экзорцист мертвый. Давай лучше в кости сыграем.

– Да нет там никого, – попробовал ослабить мою хватку служивый. Тщетно.

– Как нет? Сидит пялится. – Я разжал левую ладонь и показал серебряные марки. – Давай в кости? А?..

– Мне приказали увести тебя с палубы… – заколебался сержант.

– Так ты увел! Увел! – облизнув губы, лихорадочно зашептал я. – А в каюте мертвец сидит, туда нельзя…

– Ладно, бес с тобой, – сдался Джед. – Пошли…

Как я и ожидал, после ночного нападения пехотинцам запретили покидать кубрик – в этом вопросе Луринга счел необходимым пойти на уступки капитану. А что остается делать сидящим взаперти парням? Правильно! Или спать, или играть в кости.

– Принимайте гостя, – добродушно подтолкнул меня к центру помещения сержант, явно делая какие-то устрашающие жесты опешившим от неожиданности подчиненным.

– О, играем! – обрадовался я, растолкал устроившихся прямо на полу парней и, выложив перед собой монеты, схватил кости. – Какие ставки?

Тут уж и те, кто спал, начали потихоньку подтягиваться к нам, посмотреть на такое диво. А мне только того и надо было. Перескакивая с одной темы на другую, я ни на минуту не закрывал рта; путал имена; на половине фразы забывал, о чем вообще хотел рассказать; заваливаясь назад, хватался руками за соседей. И играл. Единственное, в чем я не допускал промашек – это в игре. Вылететь, вмиг просадив все деньги, мне хотелось меньше всего.

– Вино есть? Нет?! – выхватив кости прямо из руки сидевшего напротив меня бугая, невпопад рассмеялся я. – Что за ерунда?! Вот мы в Закатную кампанию так гуляли, всем Святым тошно становилось…

– Так ты служил, что ли? – удивился один из игроков, так и оставшийся для меня всего лишь «одним из игроков». На его счастье, кстати… – Свистишь, поди?

– А то! – выпятил я грудь колесом и щелкнул по звякнувшей колокольчиками шляпе. – Девятый добровольческий пехотный полк его величества! От начала и до Лемского поля. А там кровушки, ребята, по колено было! По колено! И ничего. И пили. А вы сидите, как мыши серые…

– Обожди, обожди, – заинтересовался сержант. – Первый десяток добровольческих из каторжан и жулья всякого формировался…

– А то! По собственной воле в мундир рядиться дураков нет! – поднявшись на ноги, я покачнулся, повис на похохатывавшем парне и плюхнулся на койку к пехотинцу, который так и не соизволил принять участие в игре. – Вставай, хватит киснуть! Пошли сыграем!

– Отвали, – стряхнул с плеча мою руку неразговорчивый крепыш.

– А, как хочешь! – оставил я его в покое и оглядел солдат. Вроде всех обошел.

– Себастьян! Выйди-ка сюда! – заглянул в кубрик, видимо, давно наблюдавший за нами через приоткрытую дверь Виль Чесмарци.

– Тру-ту-ту! – зашагал на выход я. – Вперед, труба зовет!

– Деньги, – вполголоса напомнил сержант. – Деньги забери!

– У меня еще есть, – вывалился из кубрика я, хотел ухватиться за Чесмарци, но тот проворно отскочил в сторону.

– Ты что творишь, сволочь?! – прошипел мне в лицо Вильям. – И не смей меня лапать! Я ж тебя насквозь вижу!

– Ну и? – Отойдя от кубрика, я оставил попытки повиснуть на спутнике. Хитрый гад.

– Почему не согласовал? Ты не думай – все о твоем самоуправстве доложу!

– Мы же вроде одну работу делаем, нет?

– Впредь такие вещи предварительно согласовывай! – предупредил Вильям. – А теперь убирайся с глаз моих, комедиант бесов!

Я только пожал плечами и, шлепая босыми ногами по холодным доскам пола, поплелся к себе в каюту. Марионеток среди пехотинцев не было. Пусть затаившийся в глубине души бес и смог бы укрыться от экзорциста, меня так легко не провести. Если до кого дотронусь, беса точно почую.

На этом я, кстати, и погорел. Виль – наблюдательный гад, сразу сообразил, что к чему. Ну да если он один таким сообразительным оказался, ничего страшного. Переживу. Ладно, что в итоге получается?

Среди пехотинцев бесноватых нет, среди матросов их быть не должно.

Выходит, Драгарн воду мутит?

Вернувшись в каюту, я кинул шляпу на кровать экзорциста и, смочив присохшие к ране повязки полынной настойкой, начал потихоньку их разматывать. Судовой врач, думаю, теперь сюда не скоро решится заглянуть, придется самому себя в порядок приводить.

Как оказалось, в повязке и в самом деле необходимости больше не было: рассеченная кожа поджила, рана затянулась и не кровила. Шрам останется, конечно, но это ерунда. Главное, череп цел и голова больше не кружится.