Цирк располагался рядом, внизу, у рынка. Как-то сидя на представлении, бабушка обронила в сердцах: «Будешь продолжать так себя вести, отдадим в цирк!» Сказано было вскользь, но идея засела в мозгу Влада – словно кто-то шепнул ему: «Это твоё!» Через месяц, после долгих уговоров и слёз, отец привёз-таки его на экзамены в цирковое училище. Влада неожиданно приняли в младшую группу. Стала бабушка ежедневно возить внука на пятую улицу Ямского поля в круглый дом под номером двадцать четыре, пока внук не стал это делать самостоятельно, быстро повзрослев.

Кто-то однажды назвал его Шахом. Так и стали его звать с училищных времён. Когда Шацкий окончил восьмой класс, все они и встретились на одном курсе… Выпускались тоже вместе. Каждый со своим номером. Влад Шацкий – эквилибрист на катушках. Сашка Сарелли – соло-жонглёр. Витька Ангарский – эквилибрист на пьедестале, блистательный стоечник, которого тут же взяли на программу в Старый цирк. Володька Никонов – руководитель группового номера акробатов-вольтижёров…

Дальнейшая судьба связала их на всю оставшуюся жизнь, хоть и работали они в разных городах необъятного тогда Союза. Друзья частенько упрашивали Главк соединить их в одной программе. И тогда, как в том анекдоте: «На третий день в город N въехал поручик Ржевский, и тут такое началось!..»

Лидером и заводилой всегда был Влад Шацкий. Черноволосый красавец с холёными усиками и загадочной полуулыбкой голливудского киногероя. С выразительными, чуть навыкате, глазами-маслинами, полыхающими каким-то завораживающим огнём. На этот огонь бабы летели, как мотыльки на пламень свечи. В этом пожаре погибла не одна крылатая красавица-однодневка… Хорошо сложён, обходителен, эрудирован – идеальный образчик классического сердцееда. Однажды какая-та пассия с восторгом и придыханием обронила: «Он такой сладкий! Мм-м!.. Как мармелад!..» Шурка Сарелли тут же переделал: «Мармевлад». Так и осталось…

Сладкий Влад через какое-то время встретил свою Аллу. Девочка семитских кровей, черноволосая, улыбчивая красавица, лёгкая, как баттерфляй, заботливая, хозяйственная, компанейская, она охомутала Влада в несколько месяцев. Он вдруг остепенился и оказался первым из них по-настоящему женатым человеком. Она стала ассистенткой в его номере… Теперь у них двое дочерей. У одной из них уже маленькая дочурка. Шацкий – дед! Хм… Вот жизнь! Пролетела, как метеорит в августовском небе ночью…

Сколько его помнили, Шацкий постоянно учился. И это невзирая на то, что он был отцом двух очаровательных близняшек, которые катались на нём, как на цирковом пони. То он ломал извилины в Высшей партийной школе – было такое в прошлой жизни. То окончил курсы инспекторов манежа и стал носить фрак. То ходил на какие-то бухгалтерские курсы на стороне, чтобы разбираться в финансовых хитросплетениях цирковой системы. Когда он успевал готовиться к сессиям и экзаменам в этом цирковом круговороте ежедневных выступлений, репетиций, молодых загулов и всевозможных конкурсов, никто понять не мог. Не успели моргнуть глазом, как тот окончил ГИТИС с «красным дипломом» и стал иметь ещё и профессию режиссёра. Ставил тематические цирковые спектакли к разным датам, детские новогодние представления-сказки. Делал он это талантливо, легко и с удовольствием.

Шацкий был прирождённым лидером. Люди к нему тянулись, полностью доверяли. Много позже, уже в зрелом возрасте, он понял, что его век эквилибриста на катушках подходит к концу, а профессия режиссёра цирка весьма эфемерна – нужно иметь ещё что-то, чтобы выживать. Он снова оказался в родных стенах альма-матер, но уже на продюсерском факультете. Самое смешное, что в это же время на параллельных факультетах учились и его подросшие дочери. При случайной встрече с ними где-нибудь на лестничных маршах этого старинного учебного заведения великовозрастный студент-отец неизменно прикладывал палец к губам и нарочито строго грозил им пальцем. Дочери прыскали от пикантной ситуации и жестом клялись: «Папочка! Мы – могила!..»

Пришло время, и Шацкий получил свой очередной «красный диплом». Но это радостное обстоятельство, по-прежнему, хорошо оплачиваемой работы не прибавляло. Он тоже мыкался…

Никонов сделал очередной глоток. Вода до дрожи освежала, бодрила в нетопленном салоне автомобиля. В боковое окно постучали. Гаишник деревянным жезлом махнул: «На выход!..»

…Володька ехал, задыхаясь от возмущения и унижения. Этот флибустьер московских дорог, махнув своей волшебной палочкой, очистил его карманы в мгновение ока. Никакие аргументы Никонова его не удовлетворили, наоборот: «А-а! Так у тебя ещё и стеклоочистители не работают!..» Взял последнее, взамен отдав сомнительную честь…

– Всё! Надо ехать к Шаху. Может, он чем поможет…

«Что такое – ЦИРК?..

Это, конечно, манежный Круг. По нему лошади несутся, наклоняясь к центру. Словно там лежит ответ… Цирк – Полусфера. К ней с арены взлетают под купол. Там до Бога рукой подать…

Это – Плоскость, когда лежат не в силах подняться от усталости. И жёсткая Плоскость – когда однажды не поднимаются вовсе… Цирк – это Квадрат детской колыбели. С первыми круглыми игрушками – мячами и кольцами жонглёра… Для некоторых начинающих – Ярмарка Тщеславия, заканчивающаяся Тщетой. Улыбка и седина старого артиста, вкусившего горечь цирковых опилок. Познавшего простоту «Vanitas vanitatum…» Это – Мир в миниатюре. Вселенная! Начало Мироздания и конец Бытия.

Бесконечная Прямая, замкнутая на самою себя. Спираль в спирали. Параллельные прямые, которые пересекаются. Это Парадокс в Логике и логика в парадоксах. Цирк это – Ты, растворённый в вертикалях надежд и огорчений… Это – восходящая горизонталь Удачи, летящей к тебе на крыльях аплодисментов.

И – Любовь, долгожданная, Безграничная, однажды приходящая к тебе.

ЦИРК – это Круглая Многогрань…»

– …Много – грань…– Сашка Сарелли на какое-то мгновение завис над тем, что только что написал, повторил несколько раз финальное слово и отложил листок бумаги. Очередная его новелла родилась как-то сама собой, почти без единой правки. Их накопилось достаточно за долгие годы – две-три книги уже можно было издать, да всё както недосуг…– Ладно, всё на сегодня! Хватит душу рвать!..