– Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети, – одна короткая фраза похоронила все надежды на нашу встречу. Я отрешенно выпустила телефон из рук и почему-то почувствовала себя обманутой целым миром. Разве так ведут себя настоящие подруги?

Звон настенных часов, подаренных мне еще прабабушкой, напомнил о том, что скоро должен приехать Миша, вот уже целый месяц умолявший потратить на него хотя бы один субботний вечер. Я отчаянно сопротивлялась нашей встрече, ссылаясь то на работу, то на усталость, то на банальные головные боли. Однако это не могло тянуться вечно. В конце концов, мы были старыми школьными приятелями, а наши мамы и по сей день считали, что из нас получилась бы идеальная семейная пара. И хотя я никоим образом не собиралась связывать свою судьбу с одноклассником-неудачником, во мне все-таки проснулось элементарное уважение к прошлому, заставившее пожертвовать половиной теперь уже полностью испорченного уикенда.

Задержка, вызванная исчезновением платья, привела к тому, что Миша застал меня в одном нижнем белье и несколько секунд молча наслаждался представшим его взору зрелищем.

– Довольно, – чувствуя, как мои щеки наливаются румянцем, я пропустила гостя в коридор и поспешила ретироваться в спальню, – если хочешь, можешь налить себе сока. Кухня – по коридору направо.

– Пожалуй, я обойдусь, – словно испугавшись, Миша неподвижно замер у двери, – ты ведь скоро?

– Пять минут, – пообещала я, на ходу натягивая на себя блузку, – надеюсь, ты уже решил, куда мы едем?

– В «Андеграунд». К сожалению, больше нигде нет подходящего сеанса. Но если ты против…

– Мне все равно, – я вытащила из гардероба юбку, – тем более, я никогда не была там раньше. Мои поклонники предпочитают таскать меня по ресторанам, называя кино не иначе как «пережитком двадцатого века». Впрочем, в той же манере они говорят о театре, опере и балете.

– И ты готова терпеть их общество? – кажется, в Мише пробудилась ревность, – но для чего?

– Они успешные и уважаемые в бизнес-кругах люди. Настоящие мужчины, которые всегда добиваются своей цели. Но что поделать, если их не тянет к искусству?

– Деньги-деньги-деньги. Кругом звон монет, шелест купюр и хруст кредиток. Эта квартира – подарок одного из таких поклонников?

Будь я рядом, Миша точно получил бы от меня подзатыльник. Как в школе, когда мы частенько дрались на переменах. Вот только тогда он не разбрасывался оскорблениями в мой адрес.

– Между прочим, я купила ее на собственные сбережения и до сих пор выплачиваю ипотеку банку, – взбешенная его словами, я едва не стукнула кулаком по стенке, – а ты… Ты явно недооцениваешь мою любовь. Поверь, она стоит больше, чем семьдесят восемь метров в новостройке.

– Извини. Мне просто подумалось, что…

– Твоя бывшая соседка по парте не в состоянии заработать на квартиру? – слегка покачиваясь на каблуках, я медленно вплыла в прихожую, – Миша, очнись. Мне почти тридцать четыре года. В этом возрасте у большинства есть семьи и дети. И только ты по-прежнему ведешь себя как ребенок. Может быть, пора стать хоть капельку взрослее?

– То же самое говорила и Лена, прежде чем бросить меня ради студента-второкурсника. Ты не находишь здесь противоречие?

– Твоя Лена – тема отдельной диссертации. Я вообще не знаю, зачем ты связался с этой сумасшедшей. Тебя что, так достало одиночество?

– Ну да, – Миша печально опустил голову, – хотя… ты все равно не поймешь моих мотивов.

– Идем, – я буквально вытолкнула его из квартиры, – и прекрати жаловаться на убогость мира. С сегодняшнего дня ты изменишь свое отношение к жизни, и, обещаю, к исходу лета она обретет совершенно иные очертания.

– Но…

– Никаких «но», – мы вошли в лифт, и тот стремительно провалился в шахту. Я ойкнула, ощутив холодную невесомость в желудке, а Миша… Похоже, он просто перестал обращать на меня внимание и, повернувшись лицом к задней стенке, задумчиво уставился на свое отражение в зеркале.

– Наверно, я все-таки урод, – промолвил он, когда мы очутились на улице, – и уж, конечно, мне далеко до Джорджа Клуни.

– Ты дурак, – я одернула его за рукав рубашки, – разве можно говорить о себе такие вещи?

– Но ведь это правда! – воскликнул он, усаживая меня в машину, – мы, мужчины, тоже любим красивых женщин.

– Прекрати немедленно, или поедешь в кино один, – я с размаху захлопнула за собой дверцу. Да так сильно, что в ушах задребезжали стекла. Нет, мне решительно надоели его мучения, и я не собиралась перекладывать их на свои плечи. Пусть даже из уважения к многолетней дружбе наших родителей. В конце концов, мне хватало и собственных неурядиц в личной жизни. Плюс новость о неудавшемся романе Светки и эта необъяснимая пропажа платья…

– Пожалуйста, не сердись, – я не заметила, как Миша снова оказался рядом, – клянусь, что больше ты не услышишь от меня ни слова.

– И мы будем молчать весь вечер? Ну уж нет. Давай выкладывай свои новости. Ты по-прежнему работаешь в том агентстве?

– Угу, – его ответ потонул в истошном реве двигателя, – кстати, месяц назад меня повысили до начальника технического отдела. Жаль только, что я не успел сообщить об этом Лене. Она бы точно…

Я чуть не испепелила Мишу взглядом, но сдержалась, оставляя ему последний шанс на реабилитацию. Мы выехали на растворявшийся в сумерках проспект и лихо помчались в сторону третьего кольца, проносясь как ветер мимо кативших в соседних рядах иномарок. Умиротворенная волшебным ощущением скорости я прижалась виском к пропитанному апрельской прохладой стеклу и, тихо вздыхая, наблюдала за сверкающими за окном витринами.