Саша, кажется, начинает понимать, что я не шучу, и смотрит на меня с сочувствием, когда я иду рядом с ее коляской. Моя лучшая подруга – уже мама. Во мне непонятно смешались чувства радости, обиды и зависти, и я пока еще не знаю, что с этим делать. Поэтому я молчу. И она тоже молчит, потому что не знает, как реагировать на тот бред, который я говорю. Игра затянулась, ей надоело подыгрывать, и она хочет вернуться в реальность.

– Нельзя жить иллюзиями. Ничего этого нет. Есть реальность. Сегодняшний день, этот снег, этот парк, ты и я, мой сын.

Она говорит правильно и логично, она как будто старше меня лет на десять, хотя в действительности это я старше нее на пять дней. Но это не важно. Я придумываю какой-то предлог и быстрым шагом иду домой, открываю интернет. Мне почему-то хочется танцевать русские народные танцы, и я не вижу этому никакого разумного объяснения. Может, мы познакомимся, когда я буду где-то выступать?

***

Не знаю, как проводят день всех влюбленных нормальные люди, но тогда мы с Наташей пошли в библиотеку. Я взяла биографию Эйнштейна, Наташа тоже что-то, связанное с учебой, и мы пошли назад по Республиканской в сторону набережной. Она рассказывала про мальчиков, с которыми общается, а я жевала конфету со вкусом лимона и мечтала о том, чтобы скорее наступила весна. Вдруг мои колени начали подкашиваться, когда я посмотрела на мужчину, который шел впереди нас. Это его походка! Изнутри меня словно все замерло, и я, кажется, даже на пару секунд остановилась. Что мне делать? Метнуться и заглянуть ему в лицо? Если что, сказать, что всего лишь обозналась? Нет, он же в Воронеже или в каком-то другом городе, он не может идти здесь. Мы же познакомимся двадцать восьмого ноября, а сейчас февраль. Я смотрела на удаляющийся мужской силуэт и машинально поддакивала подруге. Как я могла узнать его походку, если совершенно ничего о нем не знаю? Как можно узнать то, чего ранее никогда не видел? Саша права, мне пора пойти ко врачу, это похоже на расстройство психики. Наверное, причина в том, что я стала слишком много учиться. Все физики были немного сумасшедшими, и у меня к этому явные предпосылки.

Вдруг мне стало смешно и чересчур весело: он точно существует. Пусть Саша считает меня сумасшедшей, а Настя – фантазеркой, но я знаю наверняка, что в один день мы встретимся. Мы идеально подходим друг другу, и я не хочу и не буду встречаться с кем-то другим. Все эти влюбленные парочки, на которых я обращаю внимание на улицах, конечно, раздражают и вызывают зависть, но это мой выбор. Мне хотелось танцевать и обнимать всех прохожих на масленичной ярмарке.

– Как же я вас люблю! – кричу я вслух, и Наташа не понимает, что со мной происходит. Она думает, что я про всех этих людей или про наш факультет, но я обращаюсь к одному конкретному человеку, с которым я на «Вы».

***

Я люблю вас. Люблю вас. Господи, как же я вас люблю! Я еду в автобусе и думаю об этом как-то непроизвольно, и мне хочется смеяться и плакать одновременно. Еще немного, и я сойду с ума. Так нельзя. Как же я хочу его увидеть! Поэтому еду в университет и жду Владимира Федоровича. Делаю вид, что жду кого-то другого, когда он проходит мимо и упрекает меня в том, что я не здороваюсь. А я хочу поздороваться, просто не успеваю, потому что смотрю на него и пытаюсь понять, чем именно он на Него похож. Совсем не те интонации, которые я слышала от него год назад. Владимир Федорович холерик, энергетический вампир, либо слишком плохо, либо слишком хорошо, крайностей нет. Его голос слишком громкий, он раздается мажорными нотами по всему коридору. Нет, этим он на Него совсем не похож. Фигурой, походкой, осанкой? Нет. Хочу понять это за ту минуту, пока он спрашивает, как дела у моих подруг.

Винни (еще одна Наташа) думает, что я влюблена в него. Я не стала отрицать, потому что правду все равно не смогу ей объяснить. Я не могу до конца объяснить это даже себе самой, не то что подругам! Поэтому пусть думает, что я влюблена во Владимира Федоровича, пусть ссылается на стокгольмский синдром или что-то иное, но реальная правда далека от каких-либо известных мне симптомов. Винни не понимает, почему я грущу. Мне нечего ей сказать, когда мы сидим напротив друг друга в кафе, когда идем по улице в сторону центра, заходим в книжный магазин и рассматриваем открытки в подарок общей подруге. Мне вдруг становится плохо, меня мутит, кружится голова, но это не физические симптомы, я как будто пьяна. Выбегаю на улицу и вдыхаю зимний воздух с примесью угарного газа и бензина. Все хорошо, ничего этого нет, сейчас пройдет. Винни выбегает следом за мной, смотрит мне в глаза с удивлением.

– Мне стало нехорошо, – объясняю я. – Сейчас уже лучше. Наверное, в магазине душно.

Мы не спеша идем в сторону автобусной остановки, подруга решила меня проводить. Но мне не нужна помощь, потому что она не сможет мне помочь. Я знаю, это очень странно и практически невозможно, но я чувствую, что где-то далеко он сейчас пьян. Это какой-то крепкий напиток, возможно, виски или коньяк. Возможно, даже водка. Я не знаю, что мне делать. Если не прекратить все это, в конце концов, я окажусь в сумасшедшем доме. Или в вытрезвителе, что вряд ли лучше.

Конец ознакомительного фрагмента.