Я и в самом деле не могла.

— Давай поговорим, — предложила сестрица, садясь на стул.

— Давай, — с легкостью согласилась я, с облегчением падая в кресло, — о чем?

— О том, что меня интересует, ты как я понимаю говорить не будешь. Поэтому, давай поговорим о чем-нибудь нейтральном.

Я снова кивнула. Наконец-то занятие найдено.

Но Алиенор, всегда такая сообразительная, сегодня была не в форме. Пять минут она промучилась, силясь придумать что-нибудь нейтральное. Судя по ее лицу, ей это не удавалось.

— Э-э, — протянула она, потом с ожесточенным видом дернула себя за локон и заключила, — черт возьми. Ничего не могу придумать. Разве только…

Я с надеждой посмотрела на нее. Алиенор вздохнула так тяжело, словно испускала последний вздох и произнесла:

— Хорошая погода.

— Да, — хмыкнула я.

Отличная тема для разговора.

— Не лезет ничего в голову, хоть убей.

— Мне тоже.

— Ох, как подумаю, что ты ему скажешь..! Сюзон, может быть лучше пойти мне?

— А ты что ему скажешь?

— Уж я-то найду, что ему сказать. Гораздо сильнее меня интересует то, что ты ему скажешь. Да, месье?

— Почему? — не поняла я.

— Да потому, что ничего другого ты ему еще не говорила.

— Не может быть, — усомнилась я.

— Ах, да, еще «нет, месье». Кажется, я ничего не упустила. Просто не верится, что ты отважишься на более длинную фразу. К примеру, — тут она сделала эффектную паузу, — не знаю, месье.

— Издеваешься, да?

Алиенор фыркнула.

— Нет, но это уже тема для разговора, как ты считаешь?

— Об этом я говорить не хочу.

— Ну все-таки, Сюзон, о чем ты хочешь поговорить с Гранденом?

— Боже мой, — простонала я, — не начинай снова. Нора.

Она с досадой махнула рукой.

Мы замолчали, не в силах беседовать ни о чем другом. Кажется, мы даже думать ни о чем другом не могли. На лице сестры было написано жгучее желание узнать, о чем же я буду говорить с Гранденом. Надеюсь, она не будет подслушивать. Нужно выбрать открытое место, где поменьше кустов. Тогда я точно буду знать, что Алиенор не прячется где-нибудь поблизости. К тому же, мы тоже будем просматриваться, как на ладони и Гранден не посмеет причинить мне зло.

Алиенор покосилась на меня, ожидая, что я хоть что-нибудь скажу. Не дождавшись ни звука, она встала:

— Не могу больше. Из-за тебя я нервничаю. Боже, страшно подумать, что будет с Гранденом, когда он узнает, что ты любишь другого!

— О Господи, что опять тебе в голову пришло? Я не собираюсь говорить с ним о любви, Нора.

— А о чем же тогда? О дуэли?

Я покрепче сжала зубы и промолчала. Сестрица решила применить другую тактику под названием: метод исключения. Ну уж нет, не выйдет.

— Молчишь? Ну что ты за человек, Сюзон! Я ведь помогла тебе, организовала встречу, а ты даже намекнуть не хочешь. Ну, и не надо! Я и так знаю.

— Что? Откуда? — подскочила я.

— Тоже мне, тайна! Меня ты не обманешь. Конечно, будешь отговаривать его от дуэли. Будь с ним хоть чуточку мягче, Сюзон. Очень тяжело узнавать, что твоя невеста любит не тебя.

— Не понимаю, почему раньше он должен был думать нечто противоположное. И потом, есть вещи похуже любовных переживаний.

Сестрица вопросительно приподняла брови. Ясно, что она их не представляла.

— Например?

— Смерть.

Плохое слово, словно тяжелый камень. Неудивительно, что после него повисла пауза. Но Алиенор быстро наверстала упущенное:

— Смерть от любви.

— О Господи, — простонала я, — разумеется, люди умирают исключительно от любви.

— Тристан и Изольда умерли от любви.

— Одна-единственная пара на два тысячелетия. И то, выдуманная. На самом деле, люди умирают от более прозаичных вещей, от тифа, например. А от любви умирают лишь в романах, которые ты так любишь читать.

— Ты еще слишком молода, чтобы так думать, — возразила Алиенор, — ведь это же так романтично!

— Это глупо и смешно, вот и все. Лично я предпочту умереть от старости. Это звучит надежно.

Алиенор покачала головой. Мы снова замолчали, на этот раз надолго. Сестрица с отсутствующим видом листала книгу, а я ходила из угла в угол, то сжимая пальцы в кулаки, то разжимая их. Не знаю, сколько прошло времени за этим времяпровождением. Я уловила лишь момент, когда сестрица встала и сказала: