— Это то, что я думаю? – настороженно, заранее боясь услышать «нет», спрашивает Таня.

— Ну…

На самом деле мне хочется сгрести ее в охапку и сказать прямо в удивленные глаза, что это именно то, что она думает и я просто не знаю, как еще можно трактовать эту дурость, но Туманов все еще смотрит на нас и вряд ли готов в один день вытерпеть и меня в качестве парня своей маленькой дочурки, и наши с ней поцелуи. Поэтому я ограничиваюсь кивком и Таня еще крепче обхватывает меня руками и влажно дышит куда-то в область ключицы.

— Подождешь меня в машине? – предлагает она. – Я… Мне нужно поговорить с родителями.

Я понимаю, что за мягкой попыткой выставить меня из квартиры, кроется желание поговорить с родителями наедине. О нас, само собой.

— Напиши мне, когда можно забрать твои вещи и тебя, - соглашаюсь я, хоть мне и не по себе от того, что в эту минуту Таня принимает удар на себя.

Вряд ли разговор с двумя взрослыми будет легким. Скорее всего, хоть официальное согласие от Туманова у меня в кармане, для Тани они врубят настоящую мясорубку. Я готов защищать ее от всего, хоть от торнадо, хоть от урагана, но это – ее семья, и разобраться с ними ей придется самостоятельно. Как взрослой маленькой женщине.

На улице снова снег: огромными пушистыми хлопьями валит прямо с неба, то и дело попадает на кончик сигареты и мне приходится нервно его стряхивать, пытаясь угадать, что происходит за дверью квартиры Тумановых. И выдержка начинает подводить, потому что проходит добрых полчаса – а от Тани ни слуху, ни духу. Понимаю, что у нее там не просто «Мама, я встречаюсь с мальчиком». У нее там как минимум семейный совет, и вряд ли менее приятные слова, чем те, которыми Нина пыталась воззвать к моей совести.

Дверь подъезда открывается – и Таня потихоньку спускаемся с лестницы, пока Туманов несет следом две объемных сумки. Я быстро подхватываю ее со ступеней и на руках отношу к машине.

— Папа захотел провести, - немного виновато говорит она, но я хорошо слышу осипший, как от крика голос и замечаю раздраженную складку между бровей. – Прости, что так долго.

Я забираю у Туманова сумки, укладываю их в багажник.

— Ты понимаешь, что забираешь мою дочь? – Туманов придерживает меня за плечо.

— Понимаю.

Прекрасно понимаю.

Как и то, что теперь у нас с Таней начнется совсем другая жизнь.

Неделю спустя

Чтобы сказать, какой стала моя жизнь за эту неделю, достаточно посмотреть историю моих комментариев в нашем девичьем чате. И сравнить ее с тем, что пишут другие девчонки. У Марины, например, новая Любовь до гробовой доски: двадцатилетний фотограф со старинным смешным именем Иннокентий и амбициозными планами на жизнь. У Таньки Самохиной ее любимая кошка подзаборной породы родила трех котят, чьими фото она спамит чат уже третий день. У Светы задержка месячных после ППА и страх перед тестами на беременность, которые могут оказаться положительными, потому что Светку вдруг ни с того, ни с сего потянуло на мамин рассольник.

А у меня…

Я: Запекаю мясо для моего Мистера Фантастики и гуглю «как заниматься сексом со сломанной ногой»

Светка тут же перестает трескать рассольник и пишет, чтобы я не забывала предохраняться, а Танька Самохина невзначай намекает на то, что на носу четырнадцатое февраля и она готова подарить мне котенка, чтобы его подарил мой Антон. И только Ната «Семечка» говорит, что одетый на голое тело передник должен существенно помочь в поисках подходящей позы.

Я всерьез рассматриваю эту идею, но в замке уже проворачивается ключ, и я кое-как, опираясь на ненавистные костыли, «бегу» встречать своего Мужчину. Правильнее будет сказать, что теперь у нас есть не только Шустрик, Быстрик и Торпеда, но еще и Молния. Во всяком случае, так написано рукой Антона у меня на гипсе.

У меня до сих пор приятно щемит сердце, когда слышу, как он возвращается после тяжелого дня. Знаю, что уже едет, потому что всегда предупреждает сообщением или звонком, но все равно не могу морально настроится и не встречать его с глазами на мокром месте.

— У нас вкусно пахнет, - устало, но довольно улыбается Дым, окидывает меня взглядом и чуть севшим голосом добавляет: - Только поэтому я тебя не съем.

— Между прочим, я очень даже не против. – Мотает головой, и я иду в наступление: - Ну если не съесть, то хотя бы покусать меня можно, бессердечный ты мужчина?

Вместо ответа Антон сует мне под нос бумажный пакет, внутри которого целая куча книг: новеньких, приятно пахнущих типографской краской. Посмотреть не дает, быстро сбрасывает обувь и пальто, и идет переодеваться, «спиной» предупреждая, чтобы не смотрела без него. И смеется в ответ на мой разочарованный стон.

Пока он купается и собирается ужинать, я успеваю накрыть на стол, и на этот раз у меня нее бьется ни одна тарелка, потому что костыли, наконец, перестали быть неустойчивыми подпорками, а превратились в незаменимых помощников.