Я никогда не нуждалась в деньгах, получала все, что хотела, поэтому понять охоту за богатством не могла.

– Лиз, можно тебя на минутку? – прозвучало сзади.

Едрит твою налево, обойти нельзя? Или обязательно из-за спины появляться?

Мне не нужно было оборачиваться, я и так знала кто там. Этот голос я наверно уже никогда не забуду.

– Я занята.

– Лиза, это срочно!

Психанув, резко встала и выбросила в урну недокуренную сигарету. И чего пристал, мало что-ли того, что все теперь явно думают, что я его новая бейба, ещё и с привилегиями в виде родителей.

– Что? – спросила я, как только мы отошли на приличное расстояние от подруги.

– Ты чего злая такая?

– А что, я радоваться должна, когда все считают, будто я пополнила ряды твоих будущих бывших?!

Максим скривился от моих слов и как то сразу потерял запал, тем не менее, он произнес:

– Мне нужна твоя помощь.

– Что, опять? – я буквально озверела, а когда парень не ответил, мне и вовсе захотелось стукнуть этого болвана. – Да ты издеваешься?! Зачем?!!

– Ты понравилась родителям … И они предложили, а на самом деле приказали, чтобы завтра ты вместе с нами посетила оперу…

– Что? – тупо спросила я. Моментально охватившая меня злость схлынула, будто ее и не было.

– Ну, опера… завтра там ставится Шекспир, Ромео и Джульетта… - начал рассказывать парень.

А я его совсем не слышала. Я понравилась его родителям, на сердце стало теплее, это приятно… даже жаль, что Максу я безразлична, мы бы были прекрасной парой. От осознания своих мыслей мне хотелось побиться головой о стену общежития, мозг, але, встань ты там уже на место.

– Знаешь, ты ведь сказал, что в твоей семье не любят лжи и никогда не врут. Так что же сейчас делаешь ты?

– Это действительно важно для меня… - Максим стоял, понурив голову, возможно осознавая, что я вправе ему отказать. Но, глядя на него, мне виделся давний уже забытый образ мальчишки, такого же грустного и одинокого. Сердце предательски дрогнуло.

– Ладно, - вздохнула я, - только это в последний раз.

Парень изменился на глазах. Просияв, он протянул мне руку, сжатую в кулак.

– Держи.

На автомате подставив руку, я ощутила, как в нее упало что-то маленькое. Парень, улыбнувшись, ушел, а я ещё долго стояла и смотрела на ладонь, в которой лежал леденец в зелёном фантике, украшенном белым крестом. Мятный леденец.

В оперу меня собирали всей семьёй, мама укладывала мне волосы, а Олег давал наставления, чтобы облегчить мою жизнь. Вообще отчим любил ходить по таким местам, и самое главное, что он усвоил, – это умение «держать спину». Конечно, речь шла не об осанке, а о лице, которое не должно дрогнуть в различных ситуациях. Я слушала Олега, и у меня создавалось впечатление, что меня отправляют на войну, вот мама уже рисует боевой окрас. На выходе, когда мама убежала в комнату за любимым биноклем Олега, тот воспользовался ситуацией и, подойдя ко мне, тихим голосом сказал:

– Есть разговор, Лиза.

Мне было страшно смотреть в глаза отчима, за сотую доли секунды я поняла, что он знает. Молодой жене он видимо не сказал, в попытке поберечь мамино слабое сердце.

Мы с Максом ехали одни в машине, и большую часть времени я пыталась понять, что же сказать отчиму, как позорно не расплакаться и что мне за это будет?

– Макс… что там с Ярославом… - голос осип, как всегда это бывало, стоило мне заговорить о бывшем парне.

– Кроме проблем в компании его матери, мы с отцом попросили одного знакомого генерала разобраться в этой грязи. Уверен, младшему Архипову сейчас нелегко, если мать, конечно, не оправдывает своего сыночка, веря в его бредни. В общем, мы начали потихоньку шевелить улей.

Ассоциация с ульем вызвала в моей памяти отрывок из Винни Пуха. Детский мультик навсегда заставил запомнить - никогда не трогай пчел.

– У вас не будет проблем? – спросила я, поворачиваясь к парню.

– Это неважно, вряд ли Архиповы поймут сейчас, кто слил все их черные дела в налоговую и полицию. Уж сильно много майор накопал.

– Сколько… - спросила, понимая, что значат его слова.

– Тринадцать человек…

Кровь застыла в моих жилах, короткие волоски на руках встали дыбом от ужаса. Тринадцать человек, тринадцать гребанных изнасилований… Вопреки ужасу и отвращению, что я испытывала – я не заплакала. Видимо лимит слез пока исчерпан или же мое сознание, находящееся в шоке, просто ещё не осмыслило информацию.

Нужно ли говорить, что все время, проведенное в опере, я думала о Славе и его деяниях. Зачем он это делает… ради развлечения? Желание показать силу более слабому противнику? Или доказать что-то себе самому? Я не знала точного ответа на вопрос, так как в тот черный день я осознала, что совсем не знаю Ярослава Архипова.

Максим видимо понимал, что мои мысли витают где-то далеко от юной влюбленной парочки, и периодически он посматривал на меня, словно хотел быть готовым затушить начавшуюся истерику.