Там мы провели три дня, три довольно плодотворных дня, в ходе которых я до десяти поднял и взлом, выбрав для него специализацию во взломе дверей, что было логично. Однако страх о том, что нас могут догнать обворованные деревенские, додумавшись куда мы направимся, заставил нас идти дальше, в город. Взяв напоследок бутылку вина за спиной у трактирщика и напомнив мне о том, что вор никогда не уходит без добычи, при этом любовно прижимая к себе сворованный алкоголь, он повёл меня из деревни. До Чахлых Зубов нам предложили караванщики, что по случаю остановились с нами в одной деревне, доехать вместе, но мы отказались, ведь у Крила разыгралась паранойя и он наотрез отказался ехать с ними, говоря что у него не хорошее предчувствие.

— Ты же понимаешь, что это нелогично? Просто из-за какой-то интуиции просерать шанс доехать с относительным комфортом, — произнёс я тогда.

— Слушай, Эррол. Я тебе скажу это только один раз. Единственная причина по которой я ещё жив — это правильно всегда придерживаться интуиции. Только вера самому себе поможет тебе выжить, а иначе, каким бы умелым и дохера умным ты не был — подохнешь, как последняя шавка. Я тебе даю слово.

— Эх, замяли, всё равно каждый будет стоять на своём.

На утро, только солнце начало подниматься над жёлтым песком пустыни, от вида которого мне уже хотелось блевать, гриньер и аксолотль отправились в путь. Мы неспешным ходом шли, брезгливо окидывая бесконечные барханы своим взглядом, кои, в мой первый день, я разглядывал с чистым эстетическим удовольствием и восхищением. После престол покровителя небес заняла ночь, как обычно то и бывает, загнав в клетку жару и пустив на охоту холод. Благо, укутавшись посильнее в свои бесформенные одежды, я его едва замечал, относительно того, что было в моменты моей ночной жизни будучи голым. Тогда я боялся даже лечь и уснуть, опасаясь замёрзнуть ночью, в результате чего мне приходилось спать урывками по часу, двум максимум, в момент когда день сменялся ночью и воздух был максимально комфортной температуры.

Как назло, где-то часу к третьему ночи, объявилась напасть, обходившая меня стороной всё то время, что я путешествовал. Песчаная буря поднялась резко, одним диким потоком разрушив тихий, почти мёртвый, ночной пейзаж. От порыва ветра я упал, в глотку залетел целый ком земли, а пыль пробивалась даже через плотно закрытые глаза. Я свернулся на земле, прикрывая лицо руками и всё больше закутывая его своей одеждой. Рядом со мной упал Крил и что-то неразборчиво крикнул, однако слова его унёс очередной порыв гудящего ветра. Спустя десять минут, за которые буря нисколько не стихла, нам пришлось подниматься и медленно идти дальше, благо ветер дул не против нас, но в сторону. Я боялся заблудится в этом оранжевом урагане, но, видя как уверенно идёт Крил и сам решился продолжить путешествие, хотя всё ещё не мог рационально объяснить себе, зачем я рискую. Буря длилась долго, мучительно, неприятно долго. Шесть часов нам пришлось плутать по бесконечным облакам пыли и песка, сдувающих нас и едва не роняющих, но всё заканчивается, так и песчаная буря со временем утихла и мы упали на землю, выплёвывая из-за рта кучу песка и протирая глаза, в которые, казалось, уже вросли злосчастные песчинки.

После, преодолев совсем небольшое расстояние, наткнулись на разбитый караван. Перевёрнутые и разбитые телеги, с разорванными товарами, трупы Гимо, больших безголовых животных, напоминающих помесь червя и собаки, что используются как тягловая сила, и следы крови убитых тут караванщиков, тела коих, в прочем, кто-то заботливо уволок.

— Людоеды, — взглянул на меня Крил таким взглядом, который прямо кричал фразой: «Я же говорил!».

— Наверно… пошли отсюда, не приятное зрелище. — Решил я проигнорировать этот его взгляд, сосредоточившись на ситуации, которая, в прочем, была не лучше, в конце концов до этого мне даже человеческих трупов в живую видеть то не приходилось, не считая разве что похорон, на коих мне пришлось присутствовать в четырёхлетнем возрасте ещё в прошлом моём мире. И хотя самих трупов не было, но следы борьбы и фантазия, открывающая предо мной ясные образы поедания этих людей — заставили поморщится и пожелать поскорее покинуть побоище.

— Какой вы, сьер, неженка. А как же собрать оставшийся скраб? Нельзя этим брезговать, — с хитрой улыбкой спросил он, явно привыкший к такого рода видам.

— Ну, ты и собирай, а я пойду осмотрюсь, не остановились ли эти самые людоеды поблизости, — выкрутился я из ситуации и пошёл подальше, на ближайший песчаный холм.

Всё те же бесконечные, одинаковые барханы предстали пред моим взором, покрытые валяющимися то тут то там чёрными камнями, неизвестно откуда взявшимися в пустыне, и украшенные редкими кустиками уродливых, вонючих растений, похожих на засохшие и чахлые кусты. Вдалеке паслось стадо чудных животных — Тване, напоминающих крайне гротескную форму бегемота со спиной верблюда, которые, однако крайне агрессивны и, своими длинными тонкими лапами, напоминающими усики, порой отрывают конечности нерасторопным путникам.

В конце концов гриньер вернулся с кислым выражением лица — ничего не нашёл, и мы пошли дальше, однако в этот раз опасливо озираясь, боясь встретить тех самых людоедов, что напали на караван. Дальнейший путь прошёл без каких-либо происшествий, лишь единожды мы поссорились с Крилом по пустяковой причине и в итоге чуть не разошлись в разные стороны, благо разум взял вверх и спустя час конфликт был улажен простым разговором, после которого мы долго ещё смеялись с нашей же глупости.

Под вечер очередного дня два путника всё же достигли Чахлых рёбер, которые и впрямь были чахлыми. Чувствовавший себя тут как дома (что было не далеко от правды) Крил, довольно развязно повёл меня к главному входу, у которого лениво переговаривались два таких же чернокожих и синеглазых гриньера, как мой товарищ. Войдя внутрь увидел знакомое окно:

Вы посетили город Чахлые Рёбра! Желаете ознакомиться с: — Сводом правил и законов- Списком разыскиваемых преступников- Администрацией поселения Нервно свернув его, я осмотрелся. Городишко не впечатлял. Покосившиеся, сваленные друг на друга дома создавали впечатление трущоб, трущоб мёртвых, ведь прохожих было крайне мало, по причине вечерней молитвы. Везде и всюду валялся какой-то металлических хлам, кое-где виднелись мёртвые крысы. И хотя запаха помоев на удивление не было, мозг сам его добавлял к этой картине, отчего приходилось морщится, хотя причин для этого и не было. Изредка мимо проходили стражники, даже не бросавшие на нас свой взгляд. В общем, Чахлые рёбра производили впечатления какого-то неблагополучного района, погружённого в некие нелегальные игрища, что, в прочем, оказалась не так что бы и далеко от правды.