Я иду в коридор, я должна продолжать двигаться, стоять на ногах. Я вспоминаю, какое у него было лицо, когда я ему рассказала. Он разозлился, утверждал, что я его обманула. Требовал, чтобы я избавилась от ребенка. «Ты все погубишь. Мой брак. Репутацию. Ты не можешь так со мной поступить. Я тебе не позволю».

Я не сказала ему, что уже видела зеленый мигающий свет его пульса, слышала из колонок на потолке биение сердца, похожее на звук скакалки. Не сказала, что хочу этого ребенка больше всего на свете.

Сильные руки поднимают меня с пола. Грейс. Так написано на бейдже. Грейс ведет меня в какую-то палату, обхватив за талию, и говорит прилечь. Я сопротивляюсь. Я не хочу лежать на кровати. Я хочу знать, все ли в порядке с ребенком. Я хочу, чтобы боль утихла.

– Сделайте мне эпидуральную анестезию, – говорю я.

– К сожалению, уже слишком поздно, – говорит Грейс.

Я сжимаю ее руку, грубую от мыла и больничной воды.

– Только не это. Что слишком поздно?

– Поздно делать анестезию.

Кажется, я слышу, как кто-то бежит к моей палате.

Кажется, я слышу, как он зовет меня.

Я сдаюсь и ложусь. Это Джошуа, это он зовет меня из темноты. Пришла врач. Она говорит со мной, мне что-то наматывают на предплечье, игла входит во внутреннюю сторону локтя, словно лезвие конька, разрезающее лед. Меня спрашивают, с кем я приехала и где мой муж. Все плывет перед глазами, и я чувствую этот запах. Запах жидкости, которая течет из меня. Запах земли и грязи. Кости распирает изнутри. Я вся горю. Что-то явно не так.

Я чувствую давление. Я чувствую жар. Я чувствую, как мое тело и мой ребенок отделяются друг от друга.

Закрываю глаза.

Тужусь.

Спустя 14 месяцев

КОМУ: «Майские матери»

ОТ: Ваши друзья из «Вилладжа»

ДАТА: 4 июля

ТЕМА: Совет дня

ВАШ МАЛЫШ: 14 месяцев

В честь праздника сегодняшний совет будет посвящен независимости. Вы заметили, что ваш прежде бесстрашный малыш вдруг начал всего бояться, если вас нет рядом? Милая соседская собачка превратилась в кровожадного хищника. А тень на потолке – в безрукого монстра. Это нормальный процесс, ребенок начинает осознавать, что в мире есть опасность. Ваша задача сейчас – помочь ему справиться со своими страхами, объяснить, что ему ничего не грозит. И даже если мамочку не видно, она всегда, что бы ни случилось, будет с ним рядом, чтобы защитить его.

Как быстро бежит время.

Нам так часто говорили, по крайней мере – незнакомые люди. Они клали нам руки на живот и говорили, что мы ни в коем случае не должны упустить эти счастливые моменты. Говорили, что мы даже не заметим, как пролетит время. И как быстро они научатся ходить, заговорят и оставят нас.

Прошло четыреста одиннадцать дней, и время идет совсем не быстро. Я пыталась представить, что бы сказал доктор Г. Иногда я закрываю глаза и представляю, что сижу у него в кабинете, время почти вышло, следующий пациент нетерпеливо постукивает ногой в приемной. «Ты склонна к рефлексии, – вот что бы он сказал. – Но, что интересно, ты постоянно думаешь об отрицательных сторонах твоей жизни. Давай задумаемся о положительных».

Положительные стороны?

Мамино лицо. Порой она бывала такой безмятежной, например, когда мы вдвоем отправлялись на озеро, а по дороге заезжали по делам.

Утренний свет. Капли дождя.

Ленивые весенние дни, которые я проводила в парке. Внутри меня кувыркался ребенок, отекшие ноги еле помещались в сандалии и были похожи на мятые персики. Это было до всех несчастий, тогда Мидас еще не стал малышом Мидасом, притчей во языцех и самой актуальной темой. Он был тогда обычным бруклинским младенцем, одним из миллиона. Он был не более и не менее необычен, чем любой другой ребенок со светлым будущим и необычным именем из дюжины детей, которые спали в узком кругу «Майских матерей».

«Майские матери». Группа мамочек. Никогда не любила это слово. Мамочка. Оно такое напряженное, надуманное. Мы не мамочки. Мы матери. Люди. Так получилось, что у нас одновременно произошла овуляция, и мы родили в один и тот же месяц. Мы не были знакомы, но решили подружиться ради детей и ради того, чтобы не сойти с ума.

Мы зарегистрировались на сайте «Вилладж» – «самом полезном сайте для родителей в Бруклине» – и познакомились по переписке задолго до того, как родили. Мы описывали наш новый период в жизни в таких подробностях, которые наши настоящие друзья никогда бы не стерпели. О том, как обнаружили, что беременны. О том, какой способ придумали, чтобы сообщить об этом нашим матерям. Мы обменивались идеями насчет имен и опасениями насчет тазового дна. Фрэнси предложила встретиться вживую, и в то мартовское утро, в первый день весны, мы все потащились в парк, неся на себе груз третьего триместра беременности. Мы сидели в тени, вдыхая запах свежей травы, и радовались, что наконец-то познакомились лично. Мы стали видеться, записались на одни и те же курсы подготовки к родам, курсы по первичной реанимации, бок о бок принимали позы кошки и коровы на йоге. А потом, в мае, как и ожидалось, стали рождаться дети, как раз к наступлению самого жаркого лета в истории Бруклина.

«Ты справилась!» – писали мы в ответ на свежие сообщения о рождении ребенка и словно заправские бабушки сюсюкали над фотографией крошечного младенца, завернутого в розово-голубое больничное одеяльце.

«Какие щечки!»

«Добро пожаловать в жизнь, малыш!»

Некоторые из нас еще много недель не могли спокойно уходить из дома, а другим не терпелось собраться всем вместе и похвастаться ребенком. (Мы настолько к ним не привыкли, что не называли их по именам – Мидас, Уилл, Поппи – а просто звали «ребенок»). Мы были на несколько месяцев свободны от работы, а в случае отсутствия таковой – от тревог за карьеру, и собирались дважды в неделю в парке, чаще всего, если успевали занять наше любимое место, под ивой неподалеку от бейсбольной площадки. Вначале состав группы все время менялся. Появлялись новые люди, а другие – к которыми я уже привыкла – уходили. Те, кто был скептически настроен по отношению к группам для матерей, матери постарше, которым не по душе была всеобщая тревожность, те, кто собирался переезжать в дорогие пригородные районы: Мэйплвуд и Вестчестер. Но трое приходили всегда.