Эти три абсолютных качества в единстве: бесстрашие, радость и любовь составляют, по мнению мастеров, состояние высочайшего человеческого функционирования, смысл и истинную природу творчества – неуничтожимое вращение колеса высшей радости! Повелитель Игры представляет собой непосредственный процесс работы этого атомного реактора. И это означает, что реальность как таковая самовдохновенна! Антонио Менегетти называет этот феномен «Ин-се» – универсальной реальностью. [463] Буддийским аналогом этого можно считать единство «Трех Тел Будды»: Дхармакайи, Самбхогакайи и Нирманакайи [464] , т. е. пустоты, творческой потенции и любви. В Алхимии Игры манифестацией этого единства является греческая буква , украшающая пространство над головой Повелителя Игры.

И еще раз, в грубом стиле:

Оно вмещает в себя всех и вся и не принадлежит никому. Оно – неличностно! Фактически, состояние вращения колеса высшей радости – это цель всех методов в игре. Но фундаментом для сознательного запрыгивания на этот высокий уровень функционирования является предварительное кропотливое накопление позитивных впечатлений в Уме. Поэтому и говорится, что «…право творить по вдохновению» [465] – это долгосрочный проект. Говоря словами великого Тальма: «Актер должен быть одарен от природы организацией особого рода. Ибо понятно, что человек, предназначенный изображать страсти в высочайшем их напряжении, во всем их неистовстве, должен обладать исключительной энергией» [466] . Теоретически, саму технологию можно объяснить как процесс отождествления с формой Повелителя Игры (как одиночной, так и в союзе со своим женским аспектом) и в более сложной версии – с использованием т. н. виртуального дыхания, что, в свою очередь, приводит к самому драгоценному феномену в профессии – к виртуальной позиции ума, или к позиции «», в которой все три уровня Театра Реальности сливаются воедино, для того чтобы создать наимощнейшее по своей эффективности переживание «дышащего образа».

Практически, механизм вращения Колеса Высшей Радости работает следующим образом: сначала мы, успокоив Ум, растворяемся в пустотной природе зрителя (женский принцип). Затем уверенным жестом ставим в центр этого пространства «точку-ось», т. е. вносим элемент т. н. «заземления», идеи или цели (мужской принцип), и… и… и что же произойдет при этом? Как только мы это сделали, пространство зрителя круговыми движениями начнет как бы стягиваться к центральной точке, циркулировать вокруг нее, придавая идее-цели все большую плотность. Это называется «opus circulatorum». Знаменитый алхимик Михаэль Майер говорит об этом так: «…герой приводит в движение эти круговращения, оставляя в сияющей субстанции ртути, как в зеркале, формы, откуда человеческое усердие может добывать золото» [467] . И далее: так «…сияющая глина, замешенная рукой самого Величайшего и Всемогущего Гончара, с земной субстанцией, собирает и задерживает лучи солнца» [468] . Так на «территории вдохновения» рождается т. н. «многосенсорный человек», т. е. существо с эволюционно продвинутым сознанием, более способный к интуиции и более тонко воспринимающий окружающий мир. [469] Идея вращения не нова, она отражает фундаментальный принцип мироздания и имеет место фактически во всех практических системах познания и самопознания. Известно также, что «…молекулы, атомы и элементарные частицы являются сферическими вихрями, которые, в свою очередь, представляют собой проекции вихрей пространств более высоких топологических измерений, чем трехмерное (гипервихрей)» [470] . Этот процесс спиралевидного стягивания пространства к центру в некоторых восточных традициях называется танцем «тело-глазого» дракона вокруг жертвы, и неминуемым следствием этого танца-охоты является вдохновенное рождение Вселенной новой мысле-формы. Далее нам остается только удерживать в Уме состояние осведомленности о трех составляющих этого процесса:

1) о пустом, и поэтому тотально бесстрашном пространстве зрителя;

2) о вибрирующей интенсивной радостью творческой потенции актера; и

3) о жесте теплоты, сочувствия и любви, проявляющемся через активность роли.

И еще несколько маленьких иллюстраций к тому, что есть вдохновение: «В ночь с 22 на 23 сентября 1912 года художник, за пять часов написавший “Приговор”, оставил в своем дневнике запись: „Только так можно писать, только в таком состоянии, при таком полнейшем раскрытии тела и души.” Он знал, что создал шедевр. Но лишь пять месяцев спустя, 11 февраля 1913 года, работая над корректурой Приговора, осознал смысл написанного. Здесь нет позы. Кто хоть однажды испытал такое, знает, о чем здесь речь. При всей глубочайшей продуманности Улисса и Поминок они несут на себе следы этой вечно бурлящей бездны, выбрасывающей огненные протуберанцы из своих недр. Черные дыры, пожирающие память. Безвозвратность и незабываемость, переходящие друг в друга. В этих нижних пластах сознания дремлют боги и демоны забытых религий, пережитки кровавых и извращенных варварских цивилизаций, олицетворения подавленных инстинктов человечества». [471] О процессе создания своего Вертера, фон Гете также утверждает, что написал это «сочиненьице» подобно лунатику и сам изумлялся ему, когда обрабатывал…; Байрон сознается, что, сочиняя «Чайльд Гарольда» «…был наполовину помешан, витал средь метафизики, гор, озер, ненасытной любви, невыразимых мыслей и находился под кошмаром своих собственных проступков…»; Глюк полагает что мелодии «…прилетают к нему неведомо откуда…»; Гайдн уверяет всех, что все сделанное им – «…промысел Божественной воли»; Шюц пишет о Паганини: «В момент, когда он берет в руки инструмент, его существа как будто касается сам Господь, проходящий по всему его существу каким-то небесным огнем. Всякое чувство слабости оставляет его тогда, он становится совсем новым существом, весь преображается…» Шопенгауэр же, подводя черту под бесконечным списком подобных заявлений, указывает на то, что «…творчество гения всегда – действие сверхчеловеческого существа, отличного от самого индивидуума и лишь на время поселяющегося в последнем…»; Всезнающий Беттинелли вторит им всем, ведь он уже знает, что «…самый благоприятный для поэта момент может быть назван сном, приснившимся в присутствии разума, который, по-видимому, следит за его течением с открытыми глазами». [472]

И в заключение еще об одном важном нюансе: «…вращается лишь то колесо, которое наполнено энергией» [473] . И это означает, что на практике проникновение в динамику процесса вращения колеса высшей радости достигается с помощью постановки дыхания, или подчинение его эффекту сознательности.

Как известно, «…тело актера опирается на дыхание» [474] . Дыхание же связано с частотой сердечных сокращений. Если прямо сейчас, ради эксперимента, мы начнем дышать быстро и поверхностно, то частота нашего пульса увеличится; если же мы будем дышать медленно и глубоко – уменьшится. Это означает, что работа нашего мозга ритмична в самой своей основе. И уже давно известно, что «…путем повторения зрительных или слуховых стимулов эти ритмы можно возбуждать или усиливать вплоть до достижения необычных субъективных состояний» [475] . Одним словом, частота и глубина дыхания непосредственно влияют на работу нашего мозга. С одной стороны, оно (дыхание) следствие спектра частот волн нашей мозговой активности; с другой – регулируя дыхание, мы можем регулировать электромагнитные излучения нашего мозга.

В игре дыхание классифицируется следующим образом:

1) Зритель в нас дышит в частоте, соответствующей дельта-волнам. Можно сказать, что это тайное, «затаенное» дыхание, или даже «отсутствующее» дыхание. Недаром говорят – «смотрит, затаив дыхание». Это очень глубокое, нижнее дыхание, которым дышат новорожденные дети: всем телом, т. е. воздух входит не только через нос или рот, но как бы через поры кожи всего тела.

2) Актер в нас дышит в частоте, соответствующей альфа-волнам. Это среднее, сконцентрированное дыхание художника, находящегося в процессе творчества. У такого дыхания есть цель, направление, мотивация, миссия, оно сильное и организованное. Мне нравится называть его жестким дыханием.

3) Роль в нас дышит в частоте бета-волн. Это верхнее дыхание, способ, которым дышит современный взрослый человек. Известно, что стрессы и беспокойства заставляют нас укорачивать дыхание, формируя верхнее, беспокойное (соревновательное) дыхание, ограниченное верхней частью грудной клетки.

Итак, три! Нам нужны они все и, причем, одновременно! То есть мы должны научиться дышать особой, четвертой формой дыхания, объединяющей три в одно. Это просто, но не легко. Нужен ключ! Вот он:

Люди, обладающие т. н. харизмой (от греческого charisma – «дар», «подарок»), способные создать нечто неординарное, отличаются высоким уровнем энергии. Известно также, что их мозг потребляет большее количество энергии, чем мозг обычных людей. Это легко понять, т. к. речь здесь идет о более высоких скоростях обработки информации в «…био-химико-электрическом компьютере» [476] . Но секрет успеха харизматичных людей еще и в том, что, поставляя в мозг изначально большее количество энергии, они включают те области мозга, которые у обычных людей при нормальной дозе как бы «дремлют»! И это важно повторить еще раз: «…наш мозг устроен таким образом, что некоторые его области активизируются только при достижении определенной энергетической напряженности, что расширяет границы возможностей и открывает новые неожиданные способности…» [477] Звучит замечательно, но прежде чем приступать к нижеописанным методам работы, следует все же приучить свою нервную систему и сам мозг к работе с большим количеством энергии, иначе верхняя часть черепной коробки может в один прекрасный момент просто отстегнуться. Это означает, что прежде чем «включить насос», есть смысл «прочистить шланг».