— Это было отвратительно. В смысле, те женщины наверняка имеют детей и мужей. Бьюсь об заклад, они отличные домохозяйки, которые тусуются на кулинарных блогах. Но то, что они вытворяли сегодня, едва не лишило меня психики. В безумие впали не только они. Спирфиш свихнулся. В Индианаполисе я не сталкивалась ни с чем подобным. Рождество так влияет на маленькие города, да?

— Скорее возвращайся домой. Здесь безопасно. Я защищу тебя от свихнувшихся домохозяек.

— Мы на заправке. Тут все глухо, а это странно, и немного жутковато.

— Детка, я могу приехать и забрать тебя прямо сейчас.

— Нет. Все в порядке. Правда. Если что, я напишу, или позвоню тебе, ладно? Не беспокойся.

— Хорошо.

— Прости, Зак. Мне очень жаль, что так вышло.

— Дорогая, ты хорошенько потрепала мне нервы своим исчезновением. Не жди, что легко отделаешься, и не думай, что эту рождественскую ночь мы проведем в обнимку на диване за просмотром комедий. Ты. Я. Спальня. Твои громкие стоны до рассвета.

— Договорились. Ты прощаешь меня?

— Я скажу об этом утром.

Наоми усмехнулась.

— Хорошо. Я скоро буду.

Я ждал ее.

В гостиной, погруженный в абсолютную тишину и рой своих спутанных мыслей.

Я ждал ее, не представляя, что через считанные мгновения совершу ужаснейшую ошибку. Очередную.

Еще одну.

Секундная стрелка часов беспощадно отбирала у меня спокойствие, на которое я смотрел сквозь мягкую пелену волнения.

Когда раздался телефонный звонок, и на экране мобильника высветилось это имя, я должен был проигнорировать.

Эта девушка…

Просто нажать на красную кнопку. Все, что от меня требовалось. И жить дальше. Счастливо. С Наоми.

Но я ответил. Прислонил телефон к уху и услышал ее жалостливый голос.

Придурок.

Очень скоро я пожалею об этом, ведь все на самом деле будет кончено.

СЕМНАДЦАТАЯ ГЛАВА

— Малышка, возьми трубку, — нервно бормотал я, напряженно сжимая пальцами смартфон. Вторая рука лежала на руле. Я сверлил рассеянным взором дорогу перед собой и хотел разнести все к дьяволу, потому что слушать монотонные длинные гудки вместо хрипловатого родного голоса было выше моих сил.

Наоми снова не отвечала.

— Проклятье! — я начал шипеть ругательства, отбросив телефон на соседнее кресло автомобиля.

Ну почему именно сейчас? Почему сегодня?

Шарлота, черт бы ее побрал.

Она позвонила полчаса назад. По ее глупому хихиканью и бессвязному лепету я понял, что Шарлотта пьяна. Первым делом, конечно же, я спросил о Лукасе. Хорошо, что у нее хватило ума отправить его к ее родителям прежде, чем напиться.

Каким-то «чудесным» образом сумасбродную мисс Скарлет занесло в Спирфиш. На самом деле, я не успел узнать, какого хрена она оказалась здесь, потому что, промямлив о своем местонахождении, она начала всхлипывать и просить отвести ее домой, прохныкала, что очень замерзла, а затем сбросила вызов.

Идиотка! И это самое мягкое ругательство, которое плавило огнем гнева кончик моего языка.

Я был так зол и взбешен, что не сомневался: как только увижу ее, то придушу собственными руками. А затем оставлю. И больше никогда — никогда, черт подери, — не буду отвечать на ее звонки.

Первые несколько минут я смело игнорировал зарождающееся беспокойство.

«Господи, абсолютно плевать, что она напилась. Она взрослая девочка и должна хоть немного думать серым веществом» я убеждал себя в этом, размеряя спальню большими шагами, блуждая из угла в угол.

Но, проклятье…

Я был не в состоянии игнорировать тревожные мысли о Лукасе. Если с Шарлоттой что-нибудь случится, ему будет очень больно. Я просто не имел права позволить своему сыну испытать нечто настолько опустошающее и страшное.

Я пытался вызвать Шарлотте такси, но, стоит признать, мне не следовало рассчитывать на везение в Рождественский вечер.

Я смирился с тем, что у меня не осталось других вариантов.

Я должен был забрать ее.

Ругаясь вслух, я схватил куртку и помчался к машине, чтобы отправить неугомонную задницу Шарлотты домой. Она должна была ждать меня на перекрестке улиц Уэст Гранд-стрит и Майер-авеню — это примерно в пятнадцати минутах езды, если не превышать скорость в сорок километров в час. Но я импульсивно вдавил педаль газа в пол, до упора, шкала спидометра дрожала между цифрами восемьдесят и восемьдесят три.

Я волновался за Шарлотту и ненавидел себя, потому что вновь поступал не правильно по отношению к Наоми. Снова, в тысячный — нет — миллионный раз. Почему она любила такого, как я? Я ведь лажал. Все время. Нет. Я вовсе не жаловался. Эта девушка — лучшее, что судьба могла даровать мне.

Возможно, уже сейчас Наоми подъезжала к нашему дому, чтобы мы вместе отпраздновали Рождество.

Я крепко держался за руль двумя руками. Мои пальцы впивались в кожаную обивку с такой силой, что, казалось, я сумею прорезать материал.