Не в силах выносить барьеры между нами, я прервал поцелуй и стянул с нее рубашку через голову. В тот же миг я вновь припал к губам Мэдисон, слишком нуждаясь в ее вкусе, чтобы прожить без него еще секунду.

Я поддразнил соски через ткань, и моя выдержка иссякла. Целуя горло Мэдисон, я расстегнул лифчик и, продолжая спускаться по ее телу, взял в рот сосок.

Она стонала и задыхалась точно так же, как в моих фантазиях. Вкус и мягкость ее кожи лишали меня здравомыслия.

— Боже, пожалуйста, пожалуйста… — выдохнула Мэдисон.

— С радостью, — осыпая поцелуями ее бедра, я скользнул по ним ладонями и, ухватившись за клочок тонкого кружева, потянул его вниз. От запаха ее возбуждения мой рот наполнился слюной. Раздвинув Мэдисон ноги, я мельком глянул на гладкую киску и провел по ней языком.

— О, черт! — закричала Мэдисон и откинула голову на стену. У нее подгибались колени, поэтому я ухватил ее под ягодицы и удержал в нужном положении.

Вынудив Мэдисон открыться мне, я продолжил ее облизывать, такую чертовски сладкую. Когда она громкими стонами потребовала большего, я словно обезумел и, вобрав в рот клитор, пальцем нащупал ее вход. Я легко проник внутрь, и пока Мэдисон мурлыкала надо мной, заменил один палец двумя.

— Давай, котенок, послушаем, как тебе хорошо, — прошептал я в ее плоть.

Должно быть, мои слова стали последней каплей. Киска сжала мои пальцы, и Мэдисон вскрикнула. Черт бы меня подрал, если я не хотел почувствовать ее тесноту на члене. От этой мысли на головке выступило предсемя.

Отстранившись, я поднял взгляд. Мэдисон тяжело дышала, изогнув разомкнутые губы в слабой улыбке. Галстук все еще был на месте.

Я чуть не приказал ей наклониться над столом, но воспоминание о ней за партой было как ушат холодной воды.

Вскочив на ноги, я отвел взгляд от греховного тела. Что я наделал?

Хотя член по-прежнему натягивал мои штаны, я бросился прочь от искушения, поддаться которому было ошибкой. Студентка только что кончила мне на лицо и на пальцы…черт.

Выскочив из дома в темную ночь, я побежал так быстро, как только мог, лишь бы оказаться подальше от девочки, являвшейся мне во снах.

Если бы кто-нибудь узнал о том, чем я с ней занимался, на моем будущем поставили бы крест. Да кого я разыгрывал? Крест на всей моей жизни.

По крайней мере, Мэдисон меня не узнала.

Как только захлопнулась дверь, меня окутал холод, и мои колени подогнулись. Упав на пол, я сорвала с глаз проклятый галстук и расстроено отбросила его. Я обхватила руками колени, и на мои глаза навернулись жгучие слезы. Лучший момент в жизни, но притом и худший.

Мистер Хендерсон ушел. Сделав со мной такое, он едва посмотрел на меня и сбежал. Разумом я понимала, что он вообще не должен был приходить, но легче мне не становилось.

Мистер Хендерсон понятия не имел, что я хотела его с того самого утра, когда впервые вошла в аудиторию.

Он понятия не имел, что сломил меня.

Мне следовало успокоиться и одеться, прежде чем явилась одна из подруг. Заставив себя подняться с пола, я тут же заметила на столе маску. Я провела пальцами по гладкому белому пластику, и в моем горле застыло очередное рыдание.

Судорожно вдохнув, я напомнила себе, что не имею права расклеиваться. Люди увидят и начнут спрашивать. Я никогда не была эмоциональной, скорее веселой и спокойной девчонкой, к которой все приходили приободриться. Хватило бы одного взгляда на меня, чтобы заподозрить неладное.

Быстро одевшись, я закуталась в пальто и, напоследок проверив реквизит, попыталась незаметно выбраться из особняка.

Каким-то чудом мне удалось прокрасться в свою спальню незамеченной. Я не знала, что сказать, встреться мне кто-нибудь.

Вытащив из кармана маску, я положила ее на прикроватную тумбочку и разделась, на этот раз с куда меньшим энтузиазмом. Я замерзла, поэтому закуталась в махровый халат и поспешила в душ. Как бы мне ни хотелось и дальше пахнуть мистером Хендерсоном, его запах лишь безжалостно напоминал о моей глупости.

Смогла бы я входить в аудиторию, словно ни в чем не бывало? Смогла бы отвечать на вопросы преподавателя… вот черт, на следующую неделю у меня было назначено дополнительное занятие с мистером Хендерсоном. Ни за что на свете я не смогла бы находиться с ним наедине и обсуждать академическую успеваемость. И как теперь быть?

Я стояла под потоками воды до тех пор, пока она не остыла. Мне было плевать на соседок. Их миры не разлетались на осколки. Чтобы порадоваться хоть чему-то, я намазалась любимым увлажняющим кремом, однако он никак не повлиял на мое хрупкое душевное равновесие.