Мэдисон сбежала. Как только она исчезла из виду, я ускорился. Мне нужно было уехать отсюда, пока я не совершил какую-нибудь глупость.

— Когда ты вернешься? — спросила мама. — Только не говори, что я увижу своего мальчика лишь на День Благодарения, — расстроилась она.

— Не знаю, — честно ответил я, закинув сумку на плечо. — Но я вернусь сразу же, как только смогу.

— Хорошо, — она поцеловала меня в щеку.

Я видел в ее глазах разочарование, но не мог остаться. Приехав сюда, я бежал от искушения и в итоге столкнулся с ним лицом к лицу.

Вернувшись из особняка, я увидел в окне Мэдисон. Она сидела за столом, опустив голову на руки. От ее страданий у меня болело сердце. Я никогда не хотел причинять ей боль.

Но когда мама закрыла за мной дверь, я совершил ошибку эпического масштаба.

Я обернулся, чтобы еще раз взглянуть на Мэдисон.

Она стояла у окна и, кутаясь в полотенце, смотрела вдаль.

Твою ж мать.

Сжав кулаки, я попытался заставить себя пойти к остановке, сесть на автобус и поехать в свою квартиру, где меня никто не ждал.

Он мыл посуду на кухне моих родителей. Я упала на кровать, и у меня бешено заколотилось сердце от того, что мистер Хендерсон — Джош — был здесь. Как я могла не знать, кем были его родители? Вопросы множились, и я попыталась не дать своему миру перевернуться с ног на голову. Войдя на кухню и увидев сильную мужскую спину, я сразу же узнала мистера Хендерсона. Я пыталась подготовиться к встрече с ним лицом к лицу, но когда он повернулся и посмотрел мне в глаза, у меня чуть не подогнулись колени. Дело было не только в его великолепии, но и в нахлынувшем желании таком невыносимом, что я побоялась упасть. Пока мы смотрели друг на друга, каждая моя мышца напряглась. Потребность подойти к нему и снова попробовать на вкус его мягкие красивые губы была так сильна, что почти причиняла боль.

После я заперлась в ванной и до неприличия долго лежала в джакузи своих родителей, надеясь успокоить мчащееся сердце и усмирить желание, всколыхнувшееся внизу живота.

Он был здесь. Его мама и папа работали на моих родителей. Мысли никак не оставляли меня, вопреки всем попыткам расслабиться и прогнать чувства, вызванные мистером Хендерсоном. Джошем.

Ничего не помогало. По возвращении в спальню вопросы и воспоминания продолжали атаковать мой разум. Я осмотрела умиротворяющий пейзаж за окном — огромный родительский сад — но, в отличие от прочих дней, на меня не снизошло спокойствие.

Сев за стол, я распустила волосы и начала расчесывать их, глядя в зеркало на свое раскрасневшееся лицо. Если я хотела окончить колледж и не сойти с ума, должна была поставить точку.

Мои размышления прервались, когда внезапно дверь распахнулась и громко стукнулась о стену.

— Что за… — я замолкла при виде того, кто ворвался в мою спальню.

Осмотрев меня, он ногой закрыл дверь и бросился ко мне. Джош запустил пальцы мне в волосы и впился поцелуем в губы. Стоило ему лизнуть мою нижнюю губу, как я приоткрыла рот и застонала, почувствовав знакомый вкус.

Джош наступал на меня, и я налетела на кровать. Я решила, что сейчас упаду, но он прервал поцелуй и посмотрел на меня. Джош внимательно вглядывался в мое лицо потемневшими дикими глазами, словно искал ответ.

— Я не должен здесь быть, — признался он.

Решив, что он пытался сбежать, я запаниковала и вцепилась в его футболку.

— Не уходи, — прошептала я, изумляя как его, так и себя.

Видимо, в ином подтверждении Джош не нуждался, поскольку возобновил поцелуй и дернул мое полотенце вниз.

Отбросив его на пол, Джош толкнул меня на кровать и жадно осмотрел мою обнаженную кожу. Я засмущалась и попыталась прикрыться.

— Нет, — рявкнул он. — Не смей от меня прятаться.

Тут же опустив руки вдоль тела, я позволила ему продолжать. Я тяжело дышала, из меня сочилась влага, и клитор пульсировал от потребности в прикосновениях.

Отстранившись, Джош стянул с себя футболку и тоже бросил на пол.

И вот мне снова выпал шанс полюбоваться его невероятным телом.

Засмотревшись на рельефный пресс, я не заметила, как Джош схватил меня за ноги и, раздвинув их, устроился между ними.

Мне в голову ворвалось воспоминание о прошлом разе, и я чуть не застонала от желания снова почувствовать на себе ловкий язык.

Подняв мою ногу, Джош начал осыпать поцелуями лодыжку и голень.

— Ты слишком чиста для меня, — он коснулся губами моего колена, — Слишком красива, — он посмотрел на свой приз. — Скажи мне «нет», — походило на вызов, но я не открывала рта. — Скажи мне, что это неправильно, и я должен уйти.

— Нет, — сорвался с моих губ протест, больше напоминавший просьбу.