Что же, где наша не пропадала. Эх, плюшки-ватрушки, надо сперва разобраться, что к чему, а после и за диверсии приниматься. Я тоже начала натягивать на себя ужасную розовую мантию.

Мы ещё пару раз поцапались с Джулией, пока одевались и красились. Ну да, не могу же я в свой первый день выйти на люди ненакрашенной. Это молодым особой раскраски не нужно, а мне уже приходится ретушировать и припудривать мелкие морщинки. Вот за место возле зеркала мы и пособачились немного.

Потом нас оторвал от этого приятного занятия дворецкий. Глазун красовался в фиолетовой ливрее и поблескивал расшитыми золотом галунами. Ещё сильнее сверкало его розовощекое лицо, он прямо-таки лучился от счастья.

– Девушки, нас уже ждут внизу. Если не поторопитесь, то начнут без нас.

– А что начнут-то? – спросила я, нанося последние штрихи боевой раскраски.

Ещё чуть-чуть голубых теней и я становлюсь похожа на Клеопатру, только расписной вазы на голову не хватает, или как там называют эту вытянутую шляпенцию? Смущает розовый цвет мантии. В ней я похожа на веселый помпон, который болтается на зимней шапке и везде привлекает внимание.

– Начнут праздничный завтрак и знакомство с новичками. Если мы не успеем на распитие кубка Поступления, то некоторые могут сразу же отправиться домой, – Глазун остановил на мне многозначительный взгляд.

– Что так? Это что за кубок такой? – не могла я удержаться от вопроса.

– Собирайся быстрее. Правду сказал Черчилль, что русские долго запрягают, – проворчала Джулия.

– Зато быстро ездят, – парировала я второй половиной известного афоризма. – Кстати, откуда ты так хорошо знаешь русский?

– Это же магическая Академия. Тут все разговаривают на одном языке. Собирайтесь же! – прикрикнул Глазун.

Джулия что-то пробурчала себе под нос, но я демонстративно размяла пальцы (ого, вот это хруст), и спор пропал сам собой. Я вышла первой, оттеснив плечиком Джулию. Та злобно прошипела в ответ и собралась плюнуть мне на спину, но я вовремя обернулась и прищурилась. Джулия передумала делать своё мокрое дело и сглотнула. Агапа только покачивала головой, глядя на нас.

В коридоре у своих дверей стояли другие розовые «помпоны», которые ожидали провожатого в фиолетовой ливрее. Я всего насчитала десять групп, значит, нас было тридцать.

– Идем все за мной и ничему стараемся не удивляться. Всё потом, а сейчас просто примите тот факт, что вы находитесь в магической Академии. Следуйте за мной и старайтесь не отставать! – скомандовал Глазун.

Он легкой подпрыгивающей походкой пронесся по коридору, а остальные абитуриентки устремились за ним розовой волной. Мы плыли за Глазуном, и почему-то мне казалось, что все эти красивые девушки и не очень красивые мужчины на портретах наблюдают за нами. Вот возникает такое чувство, когда идешь по пустынному парку ночью и кажется, что из кустов за тобой наблюдает какой-нибудь маньяк. И сжимаешь в руке банку с баклажанной икрой, чтобы в случае чего можно было шарахнуть его по башке и убежать. Вот такое же чувство было у меня сейчас, только не было под рукой банки…

Мы покинули коридор, и Глазун остановился на верхней площадке лестницы с красной дорожкой. Внизу всё также шевелились и переплетались живые растения. Акация выставила колючки длиной с палец и явно намекала, что мы не пойдем во второй коридор. Мы окружили провожатого, а он вытащил из рукава пожелтевший платок, помахал им в сторону потолка и прокричал:

– Вира!

Вы не поверите, но площадка, на которой мы стояли, едва ощутимо дернулась и… поползла вверх.

Прямо в потолок, расписанный сценами из женского быта!

Девчонки завизжали что есть мочи. Я тоже поддержала их нестройный хор, так как очень не хотелось быть расплющенной в самом начале путешествия по магической Академии. Две девушки даже попытались спрыгнуть, но вокруг площадки оказалась прозрачная стена, которая отшвыривала обратно.

Как незыблемый айсберг на пути крадущегося «Титаника» в центре хаоса стоял Глазун и с удовольствием наблюдал за кутерьмой.

Мы всё ближе подъезжали к потолку, и я даже могла различить прыщики на щеках Купидонов, которые парили над детскими колыбелями и натягивали свои маленькие луки. На кого они там охотились? Хотя, этот вопрос волновал меня в тот момент меньше всего. Сейчас надо было думать о выживании. Агапа вцепилась мне в плечо и что-то шептала. То ли молилась, то ли материлась.

А когда между потолком и площадкой осталось меньше двух метров, все присели. Кроме Глазуна.

Он так и остался стоять, и его улыбающаяся физиономия погрузилась в потолок!

Как раз в люльку к спящему младенцу. Надо сказать – младенец так и не проснулся. А я испуганно икнула, потом ещё раз, когда остальное тело Глазуна прошло сквозь потолок, как наш утренний «будильник» сквозь дверь.

Неужели потолок тоже голограмма?

Я продолжала цепляться умом за разумное технологичное решение, и никак не хотела верить в магию. Хотя, наша площадка поднималась безо всяких приспособлений, но мой рациональный мозг выдал и тут подсказку – суперсильные магниты.