22. Westen D. The political brain. The role of emotion in deciding the fate of the nation. – New York, 2008

23. Lakoff G. The political mind. A cognitive scientist’s guide to your brain and its politics. – New York etc., 2009

Одним из факторов, мешающих развитию теории и практики информационного конфликта и противоборства (ИКП), является употребление множества понятий для одних и тех же процессов, а также как подведение одних и тех же процессов под разные термины, так и обозначение одним термином разных процессов.

Такое неудачное многообразие отражает отсутствие внятной объединяющей теории. Однако реальность все время движется вперед, поэтому практика, а не теория, порождает многообразие всей этой терминологии. В США это объяснили тем, что каждое министерство взяло себе на вооружение свой собственный термин. Например, госдепартамент занимается публичной дипломатией, а министерство обороны – информационными операциями.

Причем США имеют запрет на использование такого рода методов при воздействии на собственное население. Но сразу следует подчеркнуть условность этого запрета, так как если не конкретно эти, но другие методы активно развивают бизнес в виде разнообразного инструментария рекламы и паблик рилейшнз, а также политтехнологии, которые сегодня пришли к достаточно интересному и сложному методу воздействия, получившему название микротаргетинга. Это практически точечный метод вхождения в индивидуальное сознание.

Термины и методы также меняются со временем. То, что в первую мировую войну стало пропагандой, сегодня несомненно будет именоваться информационной войной. И в этом, как нам представляется, содержится важное изменение, которое позволит нам выстроить новую классификацию информационных воздействий.

Информационная война, или информационные операции, как это принято именовать у военных, поскольку война бывает не всегда, а термин операции позволяет работать всегда, направлены на чужую аудиторию. Пропаганда со времен тоталитарных государств описывает воздействие на свою собственную аудиторию.

В рамках пропагандистского воздействия на свою аудиторию (СССР на СССР, Россия на Росию, Украина на Украину) это в большей степени остается делом своей страны. Тут вмешательство невозможно. Конфликтные ситуации возникают при воздействии на чужое население. Они становятся вдвойне заметными, поскольку здесь конфликтуют не только факты или их подбор, а и разные картины мира, что воспринимается достаточно болезненно.

Запад, да и не только он, не употребляет этот термин сегодня по отношению к своей аудитории. Но если быть честным, то, по сути, любая страна занята тем, что удерживает свою картину мира всей своей информационной мощью. Аналогами авианосцев физического пространства являются информагентства, электронные и печатные издания, постоянно заполняющие информационное пространство своими сообщениями, которые создаются под одним углом зрения. Нюансы политического характера, которые часто приводят в качестве примера альтернативности взглядов, на самом деле не являются существенными, так как эти сообщения все равно принадлежат одной картине мира.

Помимо пространств физического и информационного, есть пространство виртуальное, которое работает больше со стратегическим, чем тактическим продуктом. И точно так поступают в виртуальном пространстве свои собственные «авианосцы» – киностудии, театры, издательства. Их объемы производства несопоставимы с индивидуальными, это индустриальные машины по порождению информации.

Информационное пространство имеет в виде точки отсчета информационную повестку дня. Но есть такая же и виртуальная повестка, о которой никто не говорит. Поскольку на создание фильма уходит 3–4 года, мы уже не можем говорить в этом случае о сегодняшней повестке дня. Это скорее повестка десятилетия.

Иногда население готовят к грядущим переменам, а не описывают их. Практически в преддверии кризиса 2008 г., например, Голливуд заявил, что принимаемые в производство сценарии теперь будут только комедиями и мелодрамами, никаких трагедий.

Иногда действие виртуального продукта является столь же заметным, как и продукта информационного, не говоря уже о чисто физическом. Именно поэтому он встречает жесткое сопротивление со стороны другой картины мира. Можно вспомнить следующие примеры:

– Иран: запрет на ввоз куклы Барби;

– США: разработка куклы демона Бен Ладена;

– Россия: изъятие из магазина «Детский мир» немецких игрушечных солдатиков времен войны;

– Украина: борьба со статуями Ленина;

– СССР: борьба с джинсами, длинными волосами, музыкой и танцами, в которых усматривали символы западности.

Это все физически реализованные виртуальные объекты. Но есть виртуальные объекты из чисто виртуального пространства, которые, как оказалось, тоже обладают мощным потенциалом.

Профессор Вермонтского университета Э. Гирзински (см. о нем [1]) выпускает в 2013 г. исследование о влиянии «Гарри Поттера» на молодое поколение [2]. Кстати, в книге он подчеркивает, что социальная наука мало уделила внимания тому, как художественная литература воздействует на политические взгляды. А в случае Гарри Поттера 60 % его читателей голосовали за Обаму, а 83 % не одобряют деятельность Дж. Буша.

Книга сразу же получила широкое освещение (см., например, [3–8]). И понятно почему. В ней он попытался доказать, что «Гарри Поттер» так изменил представления молодых, что эти «молодые» мозги отдали свои голоса Обаме против того, что они увидели за время правления Буша.