Разумеется, в некоторых случаях гонка складывалась для меня неудачно, и я мог сойти из-за аварии в самом начале. Когда такое случалось, обратная дорога в Твинхольм казалась неимоверно долгой, но нам приходилось это делать, таких усилий требовала от нас задача. Даже если мы приезжали домой очень поздно, нам все равно приходилось тащить все оборудование в дом (дом моих родителей стоит на вершине холма, и взобраться туда можно только по пешей тропке). «Никто не должен являться домой с пустыми руками», – постановлял мой отец. Потом, спустя несколько коротких часов сна, я отправлялся в школу, а они ехали на работу. Невероятно.

С каждым годом моего прогресса в картинге объем работы, который необходимо было проделывать, только рос. По мере того как я добивался успеха на национальном уровне и постепенно перемещался в Европу для участия в гонках, количество преодоленных километров и объем тяжелой работы возрастали на несколько порядков. Честно говоря, та решимость, с которой мои родители стремились создать мне возможность реализовать себя в гонках, поражала меня. Наблюдая, как далеко они готовы пойти ради моего блага, я попросту не мог позволить себе лениться. Все успехи, которых они добились в жизни, отчасти были возможны потому, что всякий раз они закатывали рукава и принимались за работу, держа в уме конкретную задачу.

Эта крепкая трудовая этика распространялась на все сферы наших жизней. Моя мать всегда была очень хозяйственной, и дома мы все были обязаны помогать ей в бытовых делах, независимо от того, насколько мы были занятыми или уставшими. Так она показывала нам, что нужно делать: «Держите свой дом в чистоте, порядке и аккуратности». Как следствие, я вырос щепетильным и остаюсь таковым и по сей день, мне нравится, когда вещи вокруг меня содержатся в чистоте, порядке и аккуратности.

По будням мои родители управляли бизнесом, затем отправлялись на многие сотни миль на юг для встреч с клиентами, а после все выходные посвящали картингу. Транспортная индустрия – не то место, где можно позволить себе работать с девяти до пяти, она требует круглосуточной отдачи, потому что фуры с грузами ходят все время. Всегда может случиться, что грузовик сломается или что-то пойдет не так, и если такие ситуации вдруг происходили глубокой ночью, мои родители не могли позволить себе включить автоответчик. Когда они покидали офис, все аппараты в нем переадресовывались на домашний телефон, чтобы в любом момент дня или ночи они узнали о проблеме и смогли ее решить; в моем доме было нормой слышать телефонные звонки в любой день и час. Мне было привычно видеть, как отец занимается работой за обеденным столом; он приходил с работы и целыми часами сидел, рассчитывая оптимальные маршруты для фур, хотя весь день был на ногах и еще на рассвете приходил в офис. Помимо помощи моему отцу с работой, моя мать еще и всегда успевала готовить на всех еду в автодоме на картинге, делать полуфабрикаты и замораживать их наперед и вдобавок забирать детей из школы и вести домашнее хозяйство. Помимо этого, моя мать также была тесно вовлечена в процесс взаимодействия с клиентами компании, и это могло растягивать ее рабочее время очень сильно, потому что сначала ей приходилось отвозить всех нас в школу, потом работать днем, затем забирать нас из школы, а после устраивать званые ужины для клиентов и присутствовать на разного рода приемах до поздней ночи. Для них обоих это были долгие, изнурительные дни.

В том, что касалось гонок, я естественным образом перенимал трудовую этику, которую наблюдал у своих родителей. Я очень скрупулезно подходил к уходу за своим картом, стремясь держать его в безукоризненном состоянии. Когда я начищал карт или автодом по ходу недели, готовясь к гонкам, мой отец всякий раз приходил и инспектировал мою работу. Я относился к этому спокойно, у меня точно не было ощущения в духе «Ой, черт, вот он идет», потому что я всегда знал, что хорошо сделал свою работу. Кроме того, в моей усердной работе по поддержанию карта в чистоте была логика и мотивация. Я чистил какие-то небольшие детали карта не для того, чтобы они красиво выглядели, а для того, чтобы можно было как следует рассмотреть их вблизи. Когда ты начищаешь какой-то предмет, ты смотришь на него; а если ты смотришь, ты можешь заметить любые признаки износа, усталости металла или реальных повреждений. Раньше я полировал днища своих гоночных машин, поднимал их на подъемнике и начищал алюминиевое дно полиролью Autosol. Никто не видел этого днища, кроме меня, но я знал машину досконально, знал каждый ее винтик и регулярно детально ее проверял, чтобы как можно раньше заметить то, что разболталось. Это нужно было делать, поэтому я брался и делал.

Эта семейная черта также пошла мне на пользу, когда я совершил переход в более взрослый автоспорт. В этом мире требуется прикладывать максимум усилий. И Ф1 – лучший тому пример. Все осознают уровень давления, и если необходимо выполнить задачу, люди не берут и не уходят в пять вечера домой. Они остаются на работе до тех пор, пока задача не будет выполнена. Как и во многих других современных сферах бизнеса, в «Формуле-1» есть и характерные дополнительные проблемы, например, тот факт, что штаб-квартира нашей команды находится в Европе, а гонки проходят по всему миру, поэтому нам нужно, чтобы каждый член команды работал в нескольких часовых поясах, особенно в те моменты, когда битвы на трассе в самом разгаре. Если у нас случается проблема на трассе в Судзуке, Япония, то мы хотим иметь возможность получить информацию, а может, даже и какие-то улучшенные компоненты прямиком с базы, несмотря на то, что между этими двумя точками 8-часовая разница во времени, а любому, кто повезет нам запчасти, придется пролететь на самолете 12 часов. Поэтому мы и не ждем, что все причастные разойдутся по домам в 5:30 вечера. Отсюда проистекает рабочая культура в команде, предполагающая при необходимости и работу в нескольких часовых поясах, пусть даже в отдельных случаях это будет означать, что начать придется очень рано утром или очень поздно ночью, чтобы только у команды была возможность наилучшим образом выполнить свою работу. Такова культура «Формулы-1».

Касательно своей гоночной карьеры я могу сказать, что очень четко осознаю, как трудовая этика, привитая мне в детстве, пошла на пользу во взрослой карьере. Признаю, я не был лучшим пилотом всех времен, но я сумел сделать карьеру длиной в 15 лет, выигрывал Гран-при и девять лет выступал в составе McLaren не потому, что был лучшим, а потому что обладал бескомпромиссной трудовой этикой.

Если мы все равны в плане таланта и мастерства и если мы – в теории – конкурируем друг с другом в абсолютно равных условиях, то ключевым элементом, который в конечном итоге принесет победу одному из нас, будет трудовая этика. Желание подниматься и преодолевать каждую следующую милю так, словно она первая в твоей жизни, с тем же уровнем энергии и энтузиазма, без пресыщения и утомления… вот как истинным чемпионам удается побеждать год за годом. Рекордный успех и победы на высочайшем уровне вовсе не обязательно есть «подарок, ниспосланный богом», удача или случайность, он возможен благодаря неутомимому стремлению преуспевать и становиться лучше. Человеку нужен выдающийся талант, но его должны подкреплять практическое применение навыков и работа. Чемпионы способны к чрезвычайной концентрации, необходимой для покорения вершин, а удержаться на этих вершинах им помогает способность не утрачивать голод, никогда не терять своей трудовой этики и сохранять все те качества, что некогда позволили им добраться до финиша первыми. Ни в одном виде спорта вы не найдете спортсмена высочайшего уровня, который не трудился бы годами, не покладая рук. Те, кто бросают усердный труд, как только добираются до вершин, не остаются на них подолгу.

Михаэль Шумахер – блестящий тому пример; имея семь титулов чемпиона мира за плечами, он остается самым титулованным пилотом в истории «Формулы-1». Быть может, со временем это изменится, но пока что он на вершине иерархии. Также абсолютно неоспоримый факт, который подтвердит любой человек, встречавший его в паддоке – его трудовая этика была исключительной, о ней слагали легенды.

Когда люди думали, что он прохлаждается на пляже, Михаэль на самом деле работал на трассе, тестируя машину. Поздно вечером, когда другие гонщики проводили время в ресторанах и на светских приемах, Михаэль находился на базе; когда ранним утром другие пилоты еще спали и не выходили на работу, Михаэль уже находился в штаб-квартире, где проводил время с командой, показывал людям, что ему не все равно, а раз так, то и от них он ждет неравнодушия. Ходили байки о том, что в те уик-энды, когда не проходили Гран-при, он приезжал в штаб-квартиру Ferrari в Маранелло просто для того, чтобы поздороваться и поболтать с теми, кто находился в офисе, дать им мотивацию трудиться еще усерднее и поднимать планку выступлений еще выше. Его собственное отношение – к тестовой работе, к поддержанию физической формы, к саморазвитию и вдохновению людей своим примером – было скрупулезным.

Разумеется, такое не дается даром. В конечном счете люди, работающие с такой концентрацией и целеустремленностью, проводят меньше времени со своими семьями, но Михаэль был готов прилагать еще больше усилий, чтобы только стать лучшим. Книги рекордов расскажут вам, чего он добился. Если хотите найти пример исключительной трудовой этики, без которой не стать пилотом «Формулы-1» мирового уровня, то остановите свои поиски на Михаэле.

Среди действующих пилотов тоже есть люди, олицетворяющие собой исключительную трудовую этику, и, возможно, некоторые циничные читатели будут удивлены, услышав в этом контексте имя многократного чемпиона мира Льюиса Хэмилтона. В 2017 году я возвращался с мексиканского Гран-при в компании партнера Льюиса по Mercedes Валтерри Боттаса, как раз после того, как Льюис выиграл свой четвертый чемпионский титул. Я спросил: «Каково это, работать с Льюисом?» – на что Валтерри ответил: «Мужик, я и не представлял, как много он работает». Когда смотришь на Льюиса со стороны, складывается впечатление, что он постоянно пропадает на вечеринках и модных показах, что он не сфокусирован должным образом – в газетах такого рода критику можно встретить повсеместно. Однако Валтерри сказал мне, что когда Льюис работает на треке или находится на базе, его концентрация и внимание к деталям и текущей работе не имеют себе равных. Этому не следует удивляться, ведь мы знаем, что результаты приходят благодаря приложенным усилиям. Невозможно добиться того, чего добился Льюис, не пытаясь лезть из кожи вон. Людям надо понять, что когда Льюис работает на гоночной трассе или на базе, он полностью включен в процесс, и под словом «полностью» я подразумеваю полностью. Нет никаких вечеринок и других отвлечений. За все то время, что Льюис выступает в гонках, начиная от подросткового возраста и до сегодняшнего дня, я не встречал ни одного инженера, который бы работал с ним и говорил: «У Льюиса есть талант, но он не работает так усердно, как надо». Что касается его жизни за пределами трассы, то могу сказать, что невозможно иметь такое тело, как у него, не проводя безумное количество часов в спортзале. Он обладает прекрасной способностью структурировать ту работу, которую ему необходимо проделывать с машиной и командой, и отделять ее от своей личной жизни. Одна из составляющих успеха пилота заключается в умении не быть зацикленным на работе все время, в жизни должно находиться место отдыху и восстановлению, и Льюису, как кажется, удается поддерживать этот баланс очень и очень успешно. Его навыки тайм-менеджмента восхищают, его усилия по поддержанию блестящей физической формы очевидны, а его концентрация на трассе – настоящий пример для подражания.