На легкость молодости дуновений.

А я своею серой бородой люблю тебя.

И пусть сожжённые обрушатся мосты,

И даже если ты забудешь, кто я,

Я буду помнить, что для меня ты.

Ты моя дряхлая любимая старушка.

Пустым туманом вековых очей,

Что задаёт, уткнувшися в подушку,

Один вопрос на тысячу ночей.

На тысячу опавших лепестков души.

На каждый белый волос и морщину.

Мы здесь состарились, ты помнишь, здесь скатилися с вершин

В столь непроглядную, дремучую лощину.

Лощину уставшей седой квартиры,

Где годы дождем затекли в мешок.

– А хорошо ли мы жизнь прожили?

– Жили.

Значит, уже хорошо.

Скажи мне, Нина,

Чем не действующая мина

Особенна в минном поле?

Она – пробоина грядки смерти?

Или она – в безжизненной тверди

Облегчение чей-то доли?

Послушай, Нина,

Если похитить картину,

А деньгами приют обеспечить,

Ты, верно, станешь преступником,

(Да, непременно, преступником!)

Но преступником человечным?

Больно или легко,

Не думая ни о ком,

Одиноко шагать в толпе?

Стыдно, глупо и аморально

Или, в действительности, нормально

Гвозди дергать в чужой судьбе?

Знаешь, Нина, ночами

Оттого на душе печально,

Что вопросами я томим.

Знаешь, Нина…

Если жизнь – пантомима,

То я никудышный мим.

Заходился в песне ветер,

Кожу покрывала рябь.

На земле красивых сплетен

Ёжик некрасиво зяб.

Ночью, что в лесу густа,

Спал в ногах сосны кудрявой,

Без подушки, с одеялом

В виде чахлого листа.

Грустно дрожа, шагал по тропинке.

Ведь в детстве ему объяснила мать:

Сотня игл на серой спинке

Мешает ежика обнимать.

Он мёрз и грезил о кусочке тепла.

Но вдруг увидал среди чащи зеленой,

Пушистые лапы у костерка

Под елочкой грел котёнок.

Лохматый, счастливый, глазам не веря,

Он дружелюбно повёл хвостом

И с продрогшим, колючим зверем

Поделился своим теплом.

«Знаешь, ёжик, в иголках ты весь.

А значит, как и в надежном крове,

Пуще всех, что на свете есть,

Нуждаешься в тёплом слове!»

Где-то по лесу рыскают волки,

Но взяли чувства широкий размах -

Ежика обняли на словах,

Не в помеху которым иголки.

Два друга смеялись в густых потёмках,

Один из них думал о светлом дне,

Когда удастся найти котёнка

Каждому ёжику на Земле.

Молоток.

Циферблат.

Часовая.

Минутная.

Искры.

Треск.

Мне секунда с тобой

Дорожи всей жизни без.

Скрипнула, кряхтя отворившись, дверь.

Грянула очередь грузных шагов.

Жизнь чередой бестолковых потерь

Смежные души лишает слов.

Я должен уйти. Ты должна остаться.

«Любовь без проблем» рухнула в вечность.

Но шепчут звезды, мол, может статься,

Чуждо любви источать беспечность.

Не хочу. Не могу. Ну летим же со мной!

Меня быстро уносит все дальше и выше,

И просит соседка, тряся сединой:

«Сделайте сердце своё потише.»

Небо точит крыльев тупая бритва.

Я за тем, костенея, слежу в упор.

«Люблю» звенит в голове как молитва.

«Полгода» – как приговор.

Но я вернусь, только жди и помни.

Помни и жди! Я вернусь к тебе!

Пока есть кому плакать во мраке комнат,

Любовь будет теплиться в каждой слезе.

Если ты меня обманула…

И твои глаза – все-таки море,

То из всех,

Кто отдал концы,

Утопленники,

Плюя на горе -

Самые счастливые

Мертвецы.