Четвертый сценарий. Родитель буквально впрямую обвиняет ребенка во всех своих ошибках. Ребенка убеждают, что, когда родитель в гневе или демонстрирует иное неприглядное поведение, это все происходит по вине самого ребенка. Например: «Если бы ты не сделал того-то, мне не пришлось бы делать то-то», как мы уже видели в истории Дианы. Ребенок может ощущать либо непомерную вину и ответственность, либо потаенный стыд, который выразится или в сильно заниженной самооценке, или в потребности открыто взбунтоваться против родителя. И если бунтарь не наденет новую маску (например, «плохого парня» или еще кого-то, далекого от добродетели), то последний вариант будет более здоровым.

Пятый сценарий. На ребенка возлагается ответственность за эмоциональное, психологическое и даже физическое благополучие родителя. Например, так бывает, когда один или оба родителя больны либо страдают от наркотической зависимости. Еще возможен сценарий, когда родители не могут ли не хотят выполнять свои родительские обязанности приемлемым образом и ребенок чувствует необходимость «исправить» их и таким образом помочь всей семье. Либо на ребенка может быть возложена вся работа по дому – уборка, готовка, занятия с младшими детьми и т. д., и тогда с течением времени у него формируется представление о себе как об ответственном за все. Ребенок в такой ситуации может чувствовать себя супергероем – ведь он делает вещи, которые обычный ребенок даже не знает, как делаются, – что будет лишь подкреплять его самоидентификацию ответственного человека. Однако подспудно он может испытывать постоянную тревогу – ведь если он не сделает все то, что хотят от него родители, весь мир развалится на части, и это будет его вина. Он вырастает, развивая именно такой взгляд на все жизненные ситуации, и в итоге сближается лишь с людьми, которым нужна его помощь.

Шестой сценарий. Ребенок воспитывается родителями, которые глубоко убеждены в своих представлениях о правильном и неправильном, хорошем и плохом. Они кажутся со всех сторон хорошими родителями: они внимательны к ребенку, занимаются его воспитанием и любят. Но у одного или обоих родителей есть тайна. Возможно, они довольно часто, но в тайне от всех ссорятся, поэтому в воздухе витает неприятный холодок. Или, может быть, один из родителей или оба изменяют своему супругу. Бывают секреты финансового характера, либо один или оба родителя вовлечены во что-то сомнительное с этической точки зрения. Ребенок растет с осознанным ощущением того, что у него прекрасное детство и ему очень повезло с родителями, но на подсознательном уровне такой ребенок улавливает напряжение, связанное с родительской тайной. Как это часто бывает у детей, ребенок чувствует лишь, что что-то не так, но ему не приходит в голову, что это касается родителей, – он убежден, что дело в нем. Он должен исправить все, чтобы это смутное чувство покинуло его. Поскольку напряжение, связанное с тайной, имеет место в течение долгого времени, реакция ребенка на него становится привычной до такой степени, что он начинает уверенно считать, что с ним что-то не так, вследствие чего пытается быть очень хорошим, даже идеальным, чтобы устранить неприятное смутное ощущение. Таким образом ребенок постепенно учится принимать на свой счет проблемы других людей, надеясь быть достаточно хорошим, чтобы их исправить.

Седьмой сценарий. Как и в предыдущем случае, родители глубоко верят в свои представления о хорошем и плохом, однако их потребность вести безупречную, с точки зрения морали, семейную жизнь может очень серьезно негативно повлиять на ребенка. Родители в этом случае настолько непогрешимы, что забывают о восприимчивости ребенка, его потребности ощущать причастность к семье, столь характерных для пробуждающегося сознания ребенка; его ругают и наказывают за малейшие провинности. Изначально чувствительный ребенок обычно в таком случае старается быть очень хорошим, чтобы не нарываться на конфликт с непогрешимым родителем. Он также ощущает глубокое чувство стыда за малейший проступок и почти постоянно боится прогневать родителей и лишиться их благосклонности. Конечно, со временем это становится самоидентификацией – угождать другим своим хорошим поведением, чтобы его одобрили и не отвергли; теперь его жизнь проходит в старании избежать ужасного чувства вины.

Последний, восьмой сценарий касается случаев насилия – физического, эмоционального, ментального, вербального или сексуального. В каждом из этих вариантов ребенок становится мальчиком (или девочкой) для битья, принимая на себя наказание за все нерешенные проблемы родителей. Ребенок чувствует, что заслуживает это насилие, что, будь он достаточно хорошим, этого бы с ним не происходило. Конечно, это не укладывается в голове, ведь ребенок никак не провоцирует насилие. Он снова и снова пытается найти способ остановить это, но опять подвергается насилию. Вынужденный жить в таких условиях, он отождествляет себя с идеей о том, что, если бы ему удалось найти и нажать волшебную кнопку, став более хорошим человеком, он смог бы прекратить все это. Подобный взгляд на ситуацию закрепляется настолько, что во всех последующих отношениях повзрослевшего ребенка происходит то же самое, пока он наконец не приходит к выводу, что никакого насилия над ним никогда не было, потому что он заслуживал такого отношения. В то время как насилие было способом для родителя спроецировать свои проблемы на ребенка.

Это всего лишь несколько возможных сценариев развития и закрепления у ребенка самоидентификации хорошего человека, но во всех этих случаях родители задают тон отношению к нему остальных членов семьи. Безусловно, многочисленные взаимосвязи внутри отдельно взятой семьи очень сложны и запутанны, и чтобы действительно разобраться в том, как члены этой семьи взаимодействуют между собой, придется долго и аккуратно распутывать этот клубок.

Но все, что нам нужно знать сейчас, это то, что, если родитель делает хорошего человека козлом отпущения, другие члены семьи наверняка будут ему подражать. Таким образом, если, как в первом сценарии, родитель добивается от ребенка невидимости, другие члены семьи будут иметь такую же тенденцию. Если ребенок находится в тесной близости с родителем, другие дети будут видеть в нем родительского любимчика – того, кто больше всего нуждается в родителе, кто ничего без него не может.

Описанные выше сценарии могут сочетаться, создавая некоторые вариации основной темы, но итог у всех один: от хорошего человека требуется взвалить на себя все неразрешенные проблемы родителя, и он начинает отождествлять себя с этими проблемами в том раннем возрасте, когда самоидентификация ощущается как собственная личность. Истинное «Я» приносится в жертву самоидентификации и полностью игнорируется сознанием, и хороший человек живет лишь в одной роли, продолжая принимать на себя проблемы других, – иногда в конце концов даже погибая.

Снова хочу отметить, что не следует винить родителей: в описанных и многих других случаях родитель привносит в процесс воспитания свои собственные болезненные переживания и проблемы. Сами того не ведая, родители, в силу недостатка понимания ситуации из-за собственной неадекватной самоидентификации, проецируют свои проблемы на детей, как будто освобождаясь от них. Как правило, когда родители осознают свои проекции и то, как они повлияли на ребенка, они очень хотят «снять» эти проекции и проработать свои проблемы, но, к сожалению, чаще всего к этому времени ребенок уже много лет как отождествляет себя с родительскими проекциями. Как уже упоминалось ранее, когда мы, люди, в целом выйдем на более качественный уровень воспитания, проблема будет решена.