Моряков, желающих сражаться на сухопутном фронте, было более чем достаточно, и штабу флота во многих случаях приходилось ограничивать призыв добровольцев, чтобы уход многих специалистов не отразился на боеспособности кораблей.

Какими же силами мы располагали для обороны Таллина?

На рейде стояли крейсер, два лидера, девять эсминцев, три канлодки. Сухопутные войска составляли примерно двадцать тысяч бойцов армии, флота и эстонских рабочих. У нас почти не было танков (всего тринадцать «Т-26») и совсем мало войсковой артиллерии: один-три ствола на километр фронта.

18 августа мы узнали, что после упорной обороны пал Кингисепп, а 21 августа оставлен Красногвардейск. Положение на ленинградском направлении становилось все более и более угрожающим. Мы видели, что враг подбирается к Ленинграду, и остро переживали это. Когда по радио передавались сводки Совинформбюро о положении на фронтах, разом смолкали голоса и все в штабе замирало. И не только в штабе. Как только из репродукторов слышалось: «Говорит Москва», шоферы прекращали работу у машин, матрасы замирали на палубах кораблей и пирсах гаваней. Слушали внимательно, стараясь ничего не пропустить и все запомнить.

Утром, докладывая об обстановке на суше, оперативный дежурный волновался, показывая на карте синюю линию — вражеский фронт все ближе подползал к Ленинграду.

В середине августа под Таллином темп фашистского наступления несколько снизился. А наши вновь сформированные матросские отряды на самом угрожаемом, пярнуском направлении даже отбили у фашистов крупный населенный пункт.

В непрерывных атаках и контратаках обе стороны несли большие потери. Все наши армейские госпитали еще от Либавы и Риги отходили вместе с армией и оказались в Таллине. Здесь собралось большое количество раненых. Эвакуировать их в тыл теперь можно было только морем.

Часть транспортов Балтийского государственного морского пароходства еще по плану мобилизации была переоборудована под госпитальные суда. Среди этих кораблей оказались и такие океанские красавцы, как турбоэлектроход «ВТ-509» (ныне «Балтика») и пассажирский теплоход «Сибирь». Сейчас на них был прекрасный штат медицинских работников всех рангов, от санитаров до профессоров. Конечно, такие корабли без нужды мы в Таллине не держали, по мере необходимости вызывали из Ленинграда. И на этот раз по нашему вызову оба госпитальных судна под охраной боевых кораблей благополучно пришли в Таллин. По пути охранение отбило несколько воздушных атак фашистов и уничтожило не одну мину.

Казалось бы, совсем несложное дело — погрузить раненых на пароход и отправить в тыл. Но так кажется на первый взгляд, в нашей обстановке это была трудная задача. Она решалась коллективом работников штаба флота, управления тыла, политического управления, не говоря уже о медицинском персонале. Работать нужно было дружно, согласованно, ибо задержка кораблей на рейде в осажденной базе могла привести к печальным последствиям.

Более ста санитарных машин и городских автобусов подвозили раненых на причалы. Здесь их дожидались десятки специально оборудованных барж с широкими сходнями. Штабу предстояло наметить наиболее безопасные курсы перехода санитарных судов и выделить корабли охранения.

Первым должен был выйти «ВТ-509». Намечалось эвакуировать на нем около шести тысяч раненых, а судно рассчитано только на пятьсот коек. Как быть? Экипаж корабля вышел из положения, сумел разместить все шесть тысяч человек. Но тут еще одно непредвиденное обстоятельство. Узнав, что предстоит «морское путешествие», многие раненые, не видавшие раньше моря, стали волноваться, их состояние ухудшилось. Тут уже одни медики не могли справиться, и политическое управление послало в плавучий госпиталь большую группу политработников. Они все время находились среди раненых, своим спокойствием и бодростью влияли на людей во время перехода.

Я вызвал в штаб командира эсминца «Стерегущий» капитана 2 ранга Е. П. Збрицкого, назначенного командиром конвоя.

Смотрим на карту, где лучше идти, где меньше мин. Но мин везде много. Выбираем наилучший вариант движения.

— Товарищ Збрицкий! Вы понимаете всю ответственность вашей задачи? От вас зависит жизнь тысяч людей. Это наша первая крупная эвакуация раненых. Мы должны все сделать, чтобы она прошла успешно.

Е. П. Збрицкий заверил, что он все отлично понимает. Он высказал ряд соображений на случай различных неожиданностей. Видно было, что это превосходный моряк. Единственное, о чем он настойчиво просил: дать ему побольше тральщиков и катеров-охотников, но мы могли тогда выделить только три базовых тральщика и четыре охотника.

О, эти скромные, незаметные «МО» — «морские охотники»! Они быстро стали всеобщими любимцами, и они везде требовались. Катера имели деревянный корпус, мелко сидели в воде и потому на минах подрывались редко. Фашистские подводные лодки жалели на них расходовать торпеды; самолеты их не бомбили — слишком мелкая цель. А они, быстроходные, маневренные, могли глубинными бомбами потопить любую подводную лодку, и вражеские подводники боялись их как огня. Катера надежно охраняли от подлодок наши конвои и даже боевые корабли. Успешно воевали моряки катеров и с самолетами, ловко маневрируя и умело используя свои небольшие пушки и пулеметы. Это были корабли — мастера на все руки. Они и дозоры несли, и конвоировали транспорты, и вели разведку, и ставили мины в водах противника.