– Я пообедал перед встречей с вами. Бирнем с сомнением хмыкнул:

– Н-да, это не очень удачно.
– Он вытащил из кармана небольшой металлический цилиндр и протянул его комиссару.
– Положите одну из таблеток в рот и сосите.

Орлофф негнущимися руками в перчатках с трудом открыл цилиндр и отправил в рот коричневый шарик. Следом за Бирнемом он поднялся по пологой эстакаде и вышел в коридор, казавшийся тупиком. Но когда они подошли к стене, та бесшумно скользнула в сторону; раздался шелест - воздух из шлюза вырвался в более разреженную атмосферу Ганимеда.

Бирнем ухватил спутника за локоть и вытащил его из шлюза.

– Я включил подачу кислорода на полную мощность. Дышите глубоко и сосите таблетку.

Сила тяжести резко уменьшилась, как только они перешагнули порог шлюза, и в этот ужасный момент желудок Орлоффа словно перевернулся и выбросил все содержимое. Орлофф поперхнулся и стал лихорадочно сосать таблетку в отчаянной попытке сохранить самообладание. Обогащенная кислородом дыхательная смесь обжигала горло, и постепенно Ганимед перестал взбрыкивать у Орлоффа под ногами. Спазмы в желудке постепенно затихли, и Орлофф попробовал сделать несколько шагов.

– Расслабьтесь, - послышался успокаивающий голос Бирнема.
– Так бывает со всеми первый раз при быстрой перемене силы тяжести. Идите не торопясь и найдите удобный для себя темп, иначе будете спотыкаться. Вот-вот, у вас хорошо получается.

Поверхность, по которой они шли, казалась упругой. Орлофф чувствовал давление руки спутника, удерживавшей его от невольного взлета вверх при каждом движении. Постепенно, войдя в заданный Бирнемом ритм, Орлофф стал делать более длинные шаги, стараясь не особенно отрывать ноги от поверхности. Бирнем продолжал что-то говорить; его голос глухо доносился из-за кожаного клапана, прикрывающего рот и подбородок.

– Каждому хорошо в его собственном мире.
– Можно было догадаться, что Бирнем улыбается.
– Несколько лет назад мы с женой побывали на Земле и прошли через ад. Я никак не мог привыкнуть, что по поверхности можно ходить без кислородной маски. Я все время задыхался - на самом деле задыхался. Солнце было слишком яркое, небо - слишком голубое, трава - слишком зеленая. А здания стояли на земле. Никогда не забуду, как пытался уснуть в комнате на двадцатом этаже - ещё и окно было открыто и луна светила. Я сбежал на первом же идущем к Ганимеду корабле и не собираюсь повторять эксперимент... Как Вы теперь себя чувствуете?

– Прекрасно! Замечательно!
– Теперь, когда первые ужасные минуты были позади, Орлофф чувствовал необыкновенный подъем. Он огляделся вокруг. Неровная холмистая поверхность, покрытая стелющимися кустами с широкими листьями, высаженными ровными рядами, купалась в тусклом желтом свете.

Бирнем ответил на невысказанный вопрос спутника:

– В здешнем воздухе для растений достаточно углекислого газа, а клубеньковые бактерии связывают для них атмосферный азот. Благодаря этому сельское хозяйство - основа экономики Ганимеда. Здешние растения ценятся на Земле на вес золота как удобрение и ещё вдвое или втрое дороже - как источник полусотни алкалоидов, которые нигде больше в Солнечной системе получить нельзя. И еще, конечно, как всем известно, ганимедский зеленолистник побивает земной табак по всем показателям.

Над ними с пронзительным воем пролетела стратосферная ракета, и Орлофф поднял глаза. Он замер на месте и забыл о том, что нужно дышать.

Он впервые увидел Юпитер в небе Ганимеда.

Одно дело - смотреть на Юпитер, сияющий холодным светом, на фоне черной бездны космоса, хотя на расстоянии в шестьсот тысяч миль он и производит царственное впечатление. Но на Ганимеде висящий над вершинами холмов, с очертаниями, смягченными разреженной атмосферой, мягко сияющий в пурпурном небе, где лишь немногие звезды дерзают соперничать с гигантом, Юпитер не может быть достаточно выразительно описан ни на одном человеческом языке.

Сначала Орлофф смотрел на этот выпуклый диск в молчании. Он выглядел огромным, в тридцать два раза больше солнечного диска, как тот виден с Земли. На нем на фоне мягкой желтизны переливались полосы, а рядом с западным краем горел оранжевый овал Большого. Красного Пятна.

– Он прекрасен!
– наконец тихо прошептал Орлофф. Лео Бирнем тоже смотрел на планету, но в его глазах не было благоговения. В них, кроме усталости от слишком часто наблюдаемого вида, отражалось отвращение. Кожаный клапан прятал его кривую улыбку, но пальцы, стиснувшие руку Орлоффа, оставили синяки даже сквозь толстую ткань термоизоляционного костюма..

– Это самый ужасный вид во всей Солнечной системе, - сказал он медленно.

Орлофф неохотно переключил внимание на спутника.

– А?
– и недовольно пробормотал: - Ах да, эти таинственные юпитериане.

В ответ ганимедец резко отвернулся и двинулся вперед скользящими пятиметровыми шагами. Орлофф неуклюже последовал за ним, с трудом сохраняя равновесие.

– Эй, послушайте!
– пропыхтел он, задыхаясь.

Но Бирнем не слушал. Он говорил - холодно и с горечью: