Ни один космический корабль, из чего бы ни был сделан его корпус, не выдержит такого давления. Любой земной космолет, если попробует сесть на Юпитере, будет раздавлен, как яичная скорлупа, и любой юпитерианский корабль при попытке покинуть планету лопнет, как мыльный пузырь. Пока это препятствие непреодолимо, но ведь когда-нибудь решение будет найдено может быть, завтра,, или через сто лет, или через тысячу. Мы не знаем, когда это случится; но когда случится, юпитериане свалятся нам на голову. А между тем решение проблемы существует.

– Я не вижу возможности...

– Силовые поля! Мы ведь уже теперь владеем этой технологией.

– Силовые поля!
– Орлофф был искренне озадачен. Несколько минут он так и этак вертел в уме этот термин.
– Их применяют как защитный экран для кораблей, летающих в поясе астероидов... Но я не вижу, как они могут быть использованы для решения юпитерианской проблемы.

– Обычное силовое поле, - объяснил Бирнем, - представляет собой разреженную энергетическую оболочку, захватывающую пространство вокруг корабля на сотню миль или даже больше. Оно способно остановить метеор, но для молекулы газа столь же проницаемо, как и вакуум. Но что будет, если ту же самую энергетическую оболочку сжать до толщины в десятую долю дюйма? Молекулы будут отскакивать от нее, как шарики для пинг-понга. А если использовать более мощные генераторы и уменьшить толщину энергетической оболочки до одной сотой дюйма, она станет непроницаемой даже для молекул, находящихся под действием невероятного давления юпитерианской атмосферы. Если внутри такой оболочки окажется космический корабль...
– он не докончил фразу.

Орлофф побледнел.

– Не хотите же вы сказать, что такое возможно?

– Готов спорить на что угодно, что именно это юпитериане и пытаются сделать. А мы пытаемся сделать это здесь.

Комиссар по делам колоний придвинул свое кресло ближе к Бирнему и сжал его запястье.

– Но разве нельзя использовать против Юпитера атомное оружие? Я имею в виду ковровую бомбардировку. Тяготение и площадь поверхности планеты таковы, что тут уж не промахнешься.

Бирнем слабо улыбнулся:

– Такое мы тоже обдумывали. Но атомные бомбы просто вырвут клочья из атмосферы Юпитера. И даже если бы удалось поразить поверхность планеты, разделите её площадь на площадь поражения одной бомбой и подсчитайте, сколько лет нам пришлось бы бомбардировать Юпитер со скоростью одна бомба в минуту, чтобы причинить хоть какой-нибудь ущерб. Юпитер большой! Не забывайте об этом!

Сигара Бирнема погасла, но он не стал раскуривать её снова и продолжал говорить тихим напряженным голосом:

– Нет, мы не можем атаковать юпитериан, пока они на поверхности своей планеты. Придется ждать, когда они её покинут - а тогда они будут иметь огромное преимущество в численности. Ужасное, невообразимое преимущество... Поэтому нам нужно превосходить их на научном уровне.

– Но, - прервал ганимедца Орлофф, и в голосе его прозвучала смесь любопытства и ужаса, - как можно знать заранее, чем они окажутся вооружены?

– Никак нельзя. Поэтому-то и нужно собрать все, что у нас есть, и надеяться на лучшее. Но об одной вещи мы знаем наверняка. У них будут силовые поля. Иначе им не покинуть поверхности Юпитера. А если силовые поля будут у них, они должны быть и у нас, и как раз эту-то проблему мы и пытаемся решить. Обладание силовыми полями не гарантирует нам победы, но их отсутствие гарантирует поражение. Так что теперь вы знаете, для чего нам нужны деньги. Более того - мы хотим, чтобы Земля тоже взялась за дело. Нужно безотлагательно заняться разработкой новых вооружений и подчинить этому все прочие интересы. Вы понимаете меня?

Орлофф вскочил на ноги:

– Бирнем, я на вашей стороне - на все сто процентов. Вы можете рассчитывать на меня, я сделаю все, что в моих силах, когда вернусь в Вашингтон.

Его искренность не вызывала сомнений. Бирнем схватил протянутую руку и пожал её. И как раз в этот момент дверь распахнулась и в неё влетел похожий на эльфа человечек.

Вновь прибывший заговорил быстро и отрывисто, обращаясь исключительно к Бирнему.

– Откуда ты взялся? Я пытался связаться с тобой, но твоя секретарша сказала, что ты ушел. А через пять минут после этого ты являешься сюда собственной персоной. Не понимаю.
– Доктор Проссер начал лихорадочно рыться в своем столе.

Бирнем ухмыльнулся:

– Если ты переведешь дух, док, то сможешь поздороваться с комиссаром по делам колоний господином Орлоффом.

Доктор Эдвард Проссер повернулся на носке, как танцор, и дважды оглядел землянина с ног до головы.

– Новенький, да? Ну как, получим мы деньги? Пора бы. Мы уже давно работаем на аппаратуре, сметанной на живую нитку. А впрочем, деньги могут и не понадобиться. Там будет видно.
– Он снова принялся рыться в столе.

Орлофф несколько растерялся, но Бирнем выразительно подмигнул ему, и землянин принялся рассматривать маленького доктора через свой монокль.

Проссер выхватил из одного из ящиков блокнот в черном кожаном переплете, уселся в вертящееся кресло и повернулся к остальным.

– Рад, что ты пришел, Бирнем, - пробормотал он, листая блокнот.
– Хочу тебе кое-что показать. Комиссару Орлоффу тоже, конечно.

– Почему тебя так долго пришлось дожидаться?
– требовательно спросил Бирнем.
– Где ты был?

– Я был занят! Чертовски занят! Не спал три ночи.
– Проссер поднял глаза на собеседника, и его пухлое личико засияло от удовольствия. Неожиданно все встало на место - как в картинке-головоломке. Редкостное везение. Ну как тут не крутиться на полных оборотах.