– Хотел бы я взглянуть на это, – сказал Пилорат, энергично кивая головой. Глаза его расширились от удовольствия. – Это может быть любопытно. Что-то новое.

– Что-то новое… – повторил Тревиз, ощутив прилив бодрости, и неожиданно его осенило.

Они начали спуск к поверхности Луны испытывая почти ликование. Даже Фоллом присоединилась к ним и, со свойственной юности забывчивостью, радовалась, словно они действительно возвращались на Солярию.

Что касается Тревиза, то здравый смысл говорил ему, что довольно странно, когда Земля – или что-то с Земли, оказавшееся на Луне – так старавшееся отогнать их, теперь буквально притягивает к себе. Может, они решили достичь цели другим путем? «Если нельзя избавиться от них, притянем их к себе и уничтожим»? Не все ли равно, каким образом тайна Земли останется нетронутой?

Однако эта мысль потерялась в радости, углублявшейся по мере того, как они приближались к поверхности Луны.

Казалось, он не испытывает сомнений в том, куда направляется корабль. Сейчас они были над вершинами округлых холмов и Тревиз, соединенный с компьютером, чувствовал, что ничего делать не нужно. Это было так, словно его и компьютер что-то вело, и он испытывал наслаждение, избавившись от тяжкого груза ответственности.

Они скользили параллельно почве, направляясь к скальной стенке, барьером поднимавшейся перед ними на угрожающую высоту. Этот барьер слабо сверкал в сиянии Земли, и в луче «Далекой Звезды». Близость неизбежного столкновения, казалось, ничего не значила для Тревиза, и он не удивился, когда секция скалы прямо перед ними опустилась вниз, открыв коридор, освещенный искусственным светом.

Корабль притормозил и скользнул в отверстие. Оно закрылось за ним, а впереди появилось другое, пройдя через которое, корабль оказался в огромном зале, заполнявшем, казалось, всю внутренность горы.

Корабль остановился, и все на борту с нетерпением бросились к воздушному шлюзу. Никому, даже Тревизу, не пришло в голову проверить, есть ли снаружи пригодная для дыхания атмосфера и есть ли там атмосфера вообще.

Однако, там был воздух, пригодный для дыхания. Они огляделись вокруг с удовольствием людей, наконец-то вернувшихся домой, и только после этого заметили мужчину, который ждал их прибытия.

Он был высок, и лицо его было серьезно. Волосы были бронзового цвета и коротко острижены, скулы широкие, глаза живые, а одежда была того фасона, который они видели в старых исторических фильмах. Хотя он казался крепким и несомненно был таким, в нем чувствовалась какая-то усталость, что-то, чего нельзя было увидеть, а только почувствовать.

Первой опомнилась Фоллом. С громким, ликующим воплем она бросилась к мужчине, размахивая руками и крича:

– Джемби! Джемби!

Когда она оказалась рядом с ним, мужчина нагнулся и поднял ее высоко в воздух. Она обхватила его руками за шею, плача и продолжая повторять:

– Джемби!

Остальные подошли более спокойно и Тревиз медленно и отчетливо сказал (на случай, если мужчина понимал Галактический):

– Простите нас, сэр. Этот ребенок потерял своего опекуна и отчаянно искал его. Не знаю, почему она бросилась к вам, ведь ее опекун был роботом – механическим…

И тут мужчина заговорил. Голос его был скорее утилитарен, чем музыкален, и звучал несколько архаично, но он говорил на Галактическом и понимать его было просто.

– Я приветствую всех вас, – сказал он, несомненно, дружелюбно, хотя лицо его продолжало оставаться серьезным. – Что касается этого ребенка, она выказала большую восприимчивость, чем вы думаете, потому что я – робот. Меня зовут Дэниел Оливо.

Состояние Тревиза можно было описать одним словом – недоверие. Он пришел в себя от странной эйфории, охватившей его до и после спуска на Луну, эйфории, которая как он теперь подозревал, была навязана ему роботом, стоявшим сейчас перед ним.

Тревиз продолжал смотреть на него, и в его совершенно здравом и неприкосновенном мозгу не осталось даже удивления. Он говорил, почти не понимая того, что говорит и слышит, пытаясь обнаружить во внешнем виде этого якобы мужчины, в его поведении и манере говорить признаки того, что он робот.

Ничего удивительного, подумал Тревиз, что Блисс обнаружила нечто, не бывшее ни человеком, ни роботом, а Пилорат назвал это «чем-то новым». Именно это повернуло мысли Тревиза на новый, более перспективный путь, но даже это было погребено сейчас в его памяти.

Блисс и Фоллом бродили где-то, осматривая окрестности. Это было предложением Блисс, но Тревизу показалось, что она сделала его после молниеносного обмена взглядами с Дэниелем. Когда Фоллом отказалась и попросила остаться с этим существом, упорно называя его Джемби, одного слова Дэниела и поднятого пальца было достаточно, чтобы она тут же умчалась. Тревиз и Пилорат остались.

– Они не относятся к Основанию, сэр, – сказал робот, как будто объясняя все это. – Одна из них Гея, а вторая – космонит.

Тревиз молчал, пока они шли к простым стульям, стоявшим под деревом. Там робот предложил им садиться, а когда сел сам совершенно человеческим движением – Тревиз спросил:

– Вы действительно робот?

– Действительно, сэр, – сказал Дэниел.

Лицо Пилората, казалось, вспыхнуло от радости.

– В древних легендах есть упоминание о роботе по имени Дэниел, – сказал он. – Вас назвали в его честь?