Галаксия должна была стать одним огромным организмом, тогда как Вторая Галактическая Империя, несмотря на свои размеры, была просто союзом отдельных организмов, микроскопических по сравнению с ней. Вторая Галактическая Империя должна стать вторым видом союза личностей, который человечество образует с тех пор как стало человечеством. Она должна быть лучшим и более крупным видом, но все же только одним из них.

Чтобы Галаксия – совокупность совершенно разных видов организмов – была лучше Второй Галактической Империи, в Плане Сэлдона должен быть какой-то изъян, что-то, что просмотрел сам великий Хари Сэлдон.

Но если это что-то пропустил Сэлдон, как может заметить это Тревиз? Он не был математиком и не знал абсолютно ничего о деталях Плана, более того, он ничего не понял бы, даже если бы ему объяснили.

Все, что он знал, состояло из двух предположений: что в дело вовлечены огромные массы людей, и что они не сознают, чем все должно кончиться. Первое предположение было очевидной истиной, если вспомнить о населении Галактики, а второе было истиной потому, что только члены Второго Основания знали детали плана, и хранили их в абсолютной тайне.

Это предполагало дополнительное предположение, о котором никогда не говорили и не думали, и которое все же могло быть ошибочным. Предположение это (если оно было фальшивым) должно было изменить все итоги Плана и сделать Галаксию предпочтительней Империи.

Но если это предположение было таким очевидным, что о нем даже никогда не упоминали, как оно могло оказаться фальшивым? И если никто никогда не упоминал его и не думал о нем, как мог Тревиз узнать об этом и предполагать его природу, даже если сделал вывод о его существовании?

Был ли он не ошибающимся Тревизом, человеком с безупречной интуицией, как утверждала Гея? Знал ли он правильное решение, даже если не знал, почему принял его?

Сейчас он посещает все миры космонитов, которые ему известны… Верно ли это? Могут ли эти миры содержать ответ? Или по крайней мере начало ответа?

Было ли на Авроре что-то кроме руин и диких собак? (И, вероятно, других одичавших животных: разгневанных быков? огромных крыс? охотящихся из засады зеленоглазых кошек?) Солярия была жива, но что было там, кроме роботов и преобразующих энергию людей? Почему эти миры терпели План Сэлдона, если они не хранили секрета нахождения Земли?

А если это так, почему Земля терпела План Сэлдона? Может, все это просто безумие? Может, он слишком долго и серьезно верил в свою непогрешимость?

Сокрушительная тяжесть стыда обрушилась на него, придавив так, что он с трудом мог дышать. Тревиз взглянул на звезды – далекие, беззаботные – и подумал: я самый большой глупец в Галактике.

Голос Блисс привел его в себя.

– Итак, Тревиз, почему вы хотели видеть… Что-то не в порядке? – В голосе внезапно появились нотки заинтересованности.

Тревиз взглянул вверх и на мгновение ему показалось, что дурное настроение овладело им навсегда. Затем он сказал:

– Нет, нет. Все в порядке. Просто… просто я задумался. – Тут он с беспокойством вспомнил, что Блисс может чувствовать его эмоции. У него было только ее слово, что она не изучает.

Однако она, казалось, принесла его объяснение и сказала:

– Пилорат учит Фоллома фразам на Галактическом. Похоже, ребенок ест то же, что и мы, без особых возражений… Так зачем вы хотели видеть меня?

– Поговорим в другом месте, – сказал Тревиз. – Компьютер мне сейчас не нужен. Давайте пройдем в мою комнату, где вы сможете сидеть на моей постели, а я на стуле или, если хотите, наоборот.

– Это не имеет значения. – Они прошли небольшое расстояние до комнаты Тревиза, и девушка сказала: – А вы вовсе не кажетесь разгневанным.

– Проверили мой разум?

– Вовсе нет. Ваше лицо.

– Я не разгневан. Я могу мгновенно выходить из себя, но это не то же, что гнев. Если не возражаете, я хочу задать вам несколько вопросов.

Блисс села на кровать, держась прямо и с торжественным выражением на лице и в темно-карих глазах. Ее спадающие на плечи черные волосы были изящно уложены, а тонкие руки обхватили колени. Вокруг нее не было даже малейшего аромата духов.

Тревиз улыбнулся.

– А вы хорошо выглядите. Подозреваю, вы считаете, что я не стану громко кричать на молодую хорошенькую девушку.

– Можете кричать и вопить сколько угодно, если это позволит почувствовать вам себя лучше. Я только не хочу, чтобы вы кричали на Фоллома.