Естественно, второй вариант больше подходит. Как можно искренне любить шлюху? Которая за день может перетрахать целую роту убийц и маньяков. Ну а наркомана? Разве можно любить полоумного торчка, который за один нюх может собственную дочь в пожизненное рабство продать…

Вот и нашёлся ответ.

До дня их смерти они лишь прикидывались заботливыми шнурками, а после… организовали феерический сюрприз.

На самом деле, отец долго сдерживался, дабы на наркоту не подсесть. Он вкалывал на плантациях уже более двадцать лет, что считалось рекордом, который можно было смело в книге «Гиннесса» регистрировать. В один ужасный миг, батя сдался и сорвался, спустив все наши сбережения на одну сраную дозу сверх мощной шмали. А затем, заложив мою жизнь в долг последующей дозы, и вовсе откинулся.

В общем, всю свою немощную жизнь они сознательно скрывали моё существование надеясь однажды выпорхнуть «за периметр».

Хотели ли они мне добра?

Любили ли они меня?

Либо же просто берегли «для особого случая», дабы задницы свои спасти. Например, выгодно продать, тем самым рассчитавшись с долгами, либо же вольную выкупить… для своих чёрных душ. Ведь молоденькие девственницы, да ещё и чертовски привлекательные, достаточно дорого оценивались гангстерской «элитой».

До сих пор остаётся загадкой.

Ведь эта страшная тайна отправилась вместе с ними. В беспросветный мир мёртвых.

Поэтому они растили меня практически в полной изоляции, запертой в тесной бетонной конуре, в которой мы всей «счастливой» троицей влачили своё жалкое существование.

А проживало наше семейство в закрытом бандитском посёлке. Точнее, посёлком это пристанище бомжей трудно было назвать. Ведь нас использовали как рабов, содержав в грязных бараках, огороженных неприступным забором, находящимся под смертельно-опасным током. Тех, кто всячески пытался бежать — жестоко расстреливали, избивали, расчленяли, а трупы, в качестве кормёжки, свиньям на лакомство пускали.

Жалкие рабы потели с утра до ночи, практически задаром. Кто на наркотических плантациях, кто в борделях, торгуя телом, ну а счастливчики — на заводах и фабриках. Помимо наркотической дряни, в трущобах производили отменную ювелирку и высшего качества шёлк. Которые потом за бешеные суммы впаривали безмозглым богачам.

Наш адский труд оплачивался лишь скудной порцией еды или же какой-никакой, но крышей над головой.

Мы рождались для того, чтобы пахать. Во благо одного очень злобного мафиози, который и управлял этими гиблыми трущобами.

Его звали Дамир…

Или же, просто «Варвар».

Но местные бандюки величали его Бароном.

А для жителей «Грязных трущоб» Господин Дамир являлся самым настоящим варваром кровожадным. Ведь это место целиком и полностью принадлежало ему. А он держал его с одной целью — рубить бабло, производить наркоту, плодить элитных шлюх и штамповать побрякушки с брюликами.

«Слёзные трущобы», как местные величали наш мусорный отстойник, были построены в сраную честь верховного мафиози и подарены его же тираничным отцом для открытия собственного бизнеса.

Сами трущобы представляли собой закрытый, надёжно охраняемый посёлок, расположенный в Богом забытой глуши (то есть на одном из частных островов, спрятанных в водах Атлантического океана). Сюда свозили людей из самых разных уголков мира. В основном это были брошенные, никому ненужные лохмотники, вроде бездомного, разорившегося, спившегося сброда. О существовании которых никто не знал. Которых, тем более, никто даже искать не будет.

Так, в течении нескольких лет, и появилось на свет это плешивое гнездо, заполненное самым отборным мусором, которое работало для удовлетворения потребностей настоящего демона бездушного, которого местные бандюки считали великим лидером и могучим предводителем, а невольники, наоборот, — презирали и до сумасшествия ненавидели.

***

Сегодня же я сделала то, что не хотела делать… То, что совесть не позволяла. Но вкусив тупой, мучительно пожирающий голод, я готова была на все угодно! Даже душу собственную в пекло продать, забив на мораль, мечты, стремления.

Как бы отчаянно не тянулась к лучшему — жизнь все равно топтала, избивала, грубо сталкивала с обрыва, отправляя прямиком на острые скалы.

Именно сегодняшним мерзопакостным вечером я решилась на отчаянный шаг — продать себя...

За возможность просто жить.

За возможность просто дышать.

Ибо несмотря на шокирующую атмосферу, в которой родилась и выросла — жить мне безумно хотелось.

У нас был телевизор, подаренный постоянным и весьма щедрым клиентом матери. Поэтому, просиживая сутками у экрана, я пыталась хоть немного учиться грамоте. Ведь в школу я не ходила. Не потому что мы не могли себе это позволить, а просто потому, что в трущобах не было высших учебных заведений. Зачем же рабам грамота? Чем тупее человек — тем лучше им управлять.