Невероятно…

— Я хочу, дабы сегодняшним вечером ты любил меня без маски.

Любил…

Впервые я осмелилась сказать подобное. Ему. В лицо.

А он — впервые не пожелал задушить меня за подобную дерзость.

Это были настолько сногсшибательные ощущения, что думалас ума сойду. Как и мужчина. Он тоже потихоньку в нирвану погружался, когда им женщина обладать осмелилась. По собственному, мать её, желанию!

И это было просто потрясающе!

Дамир кончил за считанные секундызакричав так громко, что в комнату, не стесняясь, вломились охранникии тут же пожалели…

До сегодняшнего вечера я никогда не брала мужчину сверху. Да и я вообще считайне брала. Обычно это он драл меня. Только раком, или сверху, или на столе с задранными ногами. Но чтобы я восседала сверху, как умелая наездница, — никогда. Для рабынь это являлось таким же табу, как и поцелуи. Женщинам строго запрещалось насаживаться самостоятельно, что считалось признаком не мужского доминирования, а наоборот — женского. Рабыни попросту никем считались. Или же многоразовыми постельными тряпками.

В этот раз вовремя оргазма я смотрела Дамиру только в глаза. И улыбалась. Меня действительно ни чуточку не пугало его стрёмное уродство. Он по-прежнему был безумно красив. А его щетина и вовсе... практически скрывала все самые страшные шрамы.

Мужчина явно нафантазировал, преувеличив реальность, тем самым понизив собственную самооценку до критичного уровня.

— Ты прекрасен, правда. — Получив бешеный оргазм, ещё раз поцеловала его левую скулу, — Я совершенно не страшусь твоих шрамов, верь мне.

Кажется, в его глазах блеснули солёные хрусталики, именно поэтому Дамир несколько раз хорошенько моргнул. А затем… улыбнулся. Искренне. Добродушно. Счастливо. Как ребёнок, нашедший родителей, которые его на несколько лет в детском доме заперли, а сами сбежали.

До раннего утра я лежала на груди мужчины, поглаживая идеальные кубики пресса, рассказывая о своих самых сокровенных чувствах, пока не поверила, что он... поверил мне.

Затем мы ещё раз занялись любовью, после чего я согласилась отстегнуть его пленённые кисти лишь для того, чтобы Дамир обнял меня и уснул, ощущая своим оттаявшим сердцем тепло моего юного тела.

ГЛАВА 17.

Так я просидела ещё несколько вечных минут, вздрагивая при каждом малейшем шорохе. В конце концов, снаружи покоев послышались голоса, дополняемые звучными шагами.

Я напряглась, обхватив дрожащее тельце руками, прикрывая наготу, забившись в самый дальний уголок меж кроватью и тумбой, насколько удавка позволяла.

Золотые врата скрипнули. На пороге появился ОН.

Кровожадный демон в человеческом лике.

И не один.

В сопровождении двух упитанных ТИГРОВ.

ТИГРОВ!

Громадных полосатых котяр, величественно шагающих своими крупными лапами по белому персидскому ковру, порыкивая, принюхиваясь, осматриваясь.

Животные покорно следовали за своим хозяином. К их шеям крепились металлические цепи. Такие же, как и у меня. А сами ошейники — покрывали острые шипы.

При виде всей этой безумной картины, я чуть самый настоящий инфаркт не схлопотала. Наверно, стала бледнее бумаги. Это уж точно. Тело, волосы, даже ногти покрылось холодной дрожью, когда Дамир нашёл меня своими чёрными, смертельно-ядовитыми очами. В которых бушевал настоящий Апокалипсис.

— Цезарь, Графиня! Место! — рыкнул деспот, привязывая поводки к ножкам дивана.

Хищные кошки, оскалившись, послушно запрыгнули на диван, находившийся всего в пяти метрах от моего парализованного ужасом тела.

Похвалив питомцев, мужчина двинулся прямиком ко мне, мечтающую в кошмарном припадке забиться под кровать, отыскав там тайный портал в другой мир.

Не дрожать!

Не дрожать!!

Не дрожать!!!

Помни, ублюдок только этого и жаждет!

— Блять! — неожиданно, Дамир грубо выругался, — Игрушка, это ты что ли? Поверить не могу! Да без дерьма на худосочном теле, тебя прям не узнать!

Он просто мастер комплиментов!

Ничего не скажешь…

Сегодня Дамир выглядел ещё прекрасней. И ещё ужасней.

Чёрная кожаная куртка, наброшенная поверх крепкого, подкаченного тела, модельные брюки, цвета смолы, из-под которых выглядывали белые боксерки «Calvin Klein». Также его дерзкое тело украшал золотой ролекс, сверкающий на мясистом запястье, перстень с рубином, блистающий на правой руке, и золотая цепь с крупными звеньями.

Определённо, он знал толк в побрякушках.