Стальные шарики пирсинга скользнули по нёбу, заставляя почувствовать холодный привкус металла и запах мужской плоти. Горячий, огромный, пульсирующий… он снова принялся скользить в моём горле, с каждым толчком проникая всё глубже и глубже, казалось бы, до самого желудка.

Глаза непроизвольно слезились. Снова задыхалась. Но к удивлению, мне уже было не так больно, как впервые. Горло начинало привыкать к баснословному размеру члена Хозяина, но разум — всё ещё отчаянно сопротивлялся.

— О, да… Какая же ты сладкая!

Он двигался всё быстрей и быстрей, пока я не ощутила, как ствол фаллоса заметно напрягся, превращаясь в камень. Тогда поняла — Дамир скоро кончит.

Так и случилось.

Горячая, вязкая жидкость, по консистенции напоминающая сырой белок, брызнула в глотку.

— Глотай, игрушка! Глотай!

Подумав о яйце, я тут же попыталась отстраниться, но Дамир ещё сильней вжался в рот, вколачиваясь до самого предела.

Наверно, я бы захлебнулась. Если бы он ещё хоть несколько секунд подвигался в трахее, не давая возможности вдохнуть.

Выродок вытащил свой заметно обмякший ствол, перепачканный беловатой жидкостью и недовольно рыкнул:

— Я же приказал глотать! Посмотри, что ты наделала, дура тупая! Приберись за собой!

А дальше, насильник заставил мой язык тщательно вылизать его гладкие яйца, до последней капельки проглотив оставшуюся влагу, которая невольно запачкала мошонку, выпав из моего рта.

Ничего унизительней, отвратительней, я ещё никогда не практиковала! Даже сожрать протухший сэндвич на помойке — было не так омерзительно, как вылизывать языком кончу настоящего демона!

Дамир застонал, невольно намотав мои волосы на кулак, прижав лбом ещё теснее к лобку. Сперма была практически безвкусной. Но вот у мошонки ощущался довольно-таки странный привкус.

Тигры за спиной изверга ликовали. Урчали, разминали лапы о кожаную обивку дивана и дикими взглядами наблюдали за тем, как их Хозяин жестоко имеет очередную никчемную самку.

Если бы отказалась сосать — тогда бы без разговоров отправилась на растерзание к полосатым тварям.

— Достаточно, сероглазая шлюшка. Неплохо. Весьма неплохо. У тебя, определённо, талант к сосанию. Будем развивать.

Наконец, я позволила себе выдохнуть и обтереть покрасневшие губы ладонью. В горле до сих пор было, как в гиблой пустыне. Больно, сухо, тошнотворно.

Бросив последний взгляд на расслабленный агрегат, Дамир успел уловить некое облегчение в моих отчаянных глазах. Но лукаво усмехнувшись, он резко вздёрнул меня с пола, злобно отчеканив:

— Не расслабляйся, сучка! Сегодня я опробую все твои сочные дырки!

И с этими страшными словами — дерзко бросил на кровать. Навалившись сверху.

ГЛАВА 8.

Не прошло и минуты, а его член снова превратился в мрамор. Когда пламенный хер упёрся в ягодицы — я невольно застонала, вцепившись руками в белоснежные простыни, а Барон, хохотнув, схватил меня за бёдра и резко поставил на карачки, каленом надавив на сжатые ноги.

— Вот так… Не вздумай шевелиться! — прорычал в спину, подразнивая, потираясь, толкаясь ещё не вставленным членом в узенькую дырочку, через тонкую материю пеньюара.

Тигры снова встрепенулись, грозно зарычав, заметно заёрзали на диване. Они явно нервничали. Но я — больше.

— Пожалуйста... Можно вас попросить? — впервые произнесла больше двух слов, обращаясь к пленителю.

Его голос наполнился холодом, а член — ещё более настойчивей прижался к вагине:

— Каждый раз, когда смеешь о чем-то попросить, называй меня Хозяин. На первый раз прощаю. Не буду наказывать. Ибо запомни, ты — моя вещь. Собственность. А я — твой законный Владелец.

Обречённо кивнула, собственными ногтями, насквозь прорывая дорогие шёлковые простыни:

— Х-Хозяин… Мне страшно, когда тигры так жадно смотрят на меня.

Чёрт.

Я тотчас же пожалела, имея глупость признать свой страх.

Перед ним. Сумасшедшим маньяком.

— Что ты предлагаешь? Вышвырнуть? Они словно дети мои родные… Я лично их вырастил. И лично роды принимал.

Больной придурок…

Безнадёжно!

Умолять, спорить, разговаривать… Бессмысленно!

— Ладно! Хватит болтать! Раздвинь-ка ноги пошире и постарайся расслабиться. В твоих же интересах! Не обещаю быть нежным. Всякая там сопливость — не по мне. Люблю грубо и жёстко. И сейчас — я буду еб*ть твою тесную киску, как козу на пастбище.